Когда ночь сменяет ночь. Книга 2 - стр. 35
Не желая продолжать эту тему, я поднялась со скамьи и мгновенно оказалась возле алтаря. По лицу отца Энтони промелькнуло что-то среднее между удивлением и восхищением, но страха не было, и меня это обрадовало. Беспокоить преподобного отца всякий раз, когда мне понадобится освящённая земля, было бы чересчур хлопотно. Проще освятить небольшой участок в каком-нибудь труднодоступном для людей месте и уже оттуда брать землю по мере надобности. Место я присмотрела, осталось лишь перенести туда отца Энтони. Поскольку страха при виде моей скорости передвижения он не испытывал, надо надеятся, что и перемещение на дальние расстояния его не испугает.
— Всё это время я молился за вашу душу, дитя, — снова заговорил он. — И разве то, что я снова вижу вас в этой святой обители, — не самый благосклонный ответ на мои молитвы?
— Я всего лишь могу прикасаться к освящённой земле. О состоянии моей души мне не известно ничего.
Отец Энтони поднялся со скамьи и тоже подошёл к алтарю.
— Говорят, мы встречаем свою судьбу на пути, по которому пытаемся от неё уйти. Я могу с этим только согласиться. В этих стенах я искал убежища от себя самого, и именно здесь меня нашли вы.
Он с благоговением поднял глаза на золотое распятие.
— За встречу с вами я благодарю Бога. Вы примирили меня с миром, на который до вашего появления я не мог смотреть без ужаса. Я молил Господа освободить меня от дара, который считал худшим из проклятий. Вы же, отмеченная тем же роком, приняли его с мужеством, перед которым моя собственная слабость выглядела ещё более постыдной. Так неужели вы думаете, что дух, подобный вашему, мог так сильно измениться?
— Вы слишком строги к себе и слишком добры ко мне, преподобный отец…
Он покачал головой.
— За это время я многое узнал о людях с нашим даром и убеждён, что он никому не даётся просто так и не исчезает бесследно. Вы всё ещё стоите на границе меж двух миров, дитя. Душа ваша осталась человеческой — именно поэтому вы отказались от убийства.
Я слушала отца Энтони, почти обратившись в статую. То, что он говорил, не вполне соответствовало истине. От убийства я отказалась не из человеколюбия — сначала мной руководило упрямство, потом корысть. Но здравое зерно в рассуждениях преподобного отца всё же было. Я вспомнила удивление Арента, поначалу не верившего, что я могу обходиться мало похожей на кровь субстанцией, вспомнила его слова: "С кровью к бессмертному переходит жизнь жертвы — поэтому его мёртвое сердце начинает биться как у живого. Мы не можем не убивать. Мы существуем за счёт смерти…"