Когда наша не попадала - стр. 37

– Я свободный гражданин! Я сам могу нацарапать имя избранника! Незачем мне подсовывать уже заполненный черепок!!!

А с трибуны, заслоняющей это безобразие, очередной трибун нараспев читал пламенный манифест:

Первым очнулся до сих пор молчавший Рысь:

– О ком этот пиит распинается? Кто это варвары дикие? И чего ради весь этот народ собрался?

– Стратига избирают, который войско в бой поведёт, – ответил отдувающийся Гиви, всё-таки отвоевавший чистую пластинку и теперь ищущий, чем же её поцарапать.

– А с кем воевать будуте?

– С варварами какими-то, – равнодушно пожал плечами тратторщик, от напряжения при царапании высунувший кончик языка. – Их сейчас много развелось, кто разбогател, тот и варвар. Главное, успеть первым, пока тот тебя варваром не назвал.

– А сдаётся мне, что вещающий нас имел в виду, – негромко произнёс Молчун. И эти слова произвели ошеломляющее впечатление на всех. Даже не слова, а то, что всеобщее мнение озвучил самый неразговорчивый ватажник. Ивашка мало что знал о нём. Седой, с перебитым носом, кряжистый, как и все. Летом он был с ватагой Спеся, а зимой пропадал на дальних засеках, и дружинники князя его охотно брали с собой. Давным-давно он пришёл откуда-то с севера, да и остался жить. И, несмотря на мрачный вид, к нему всегда льнули дети и зверята.

– И? – вопросительно заломил бровь Спесь Федорович.

– Не буду я воевать, – так же негромко ответил Молчун. – Мы не у себя дома.

– Генацвале, – повернулся к горожанину Кудаглядов. – Надеюсь, вы не расстроитесь, если воевать не с кем будет?

– Я воевать не хочу, это стыдно, – хмуро ответил горячий южный человек, забросив свой черепок в урну. – Одно дело – врага рэзать, и совсем другое – вместе с толпой рваться бить такую же толпу. А потом ещё и доказывать побежденному, что он должен жить по-нашему, предварительно отдав нам всё, что у него есть. Скучно, да.

– Пойдёмте, друзья, – величественно повернулся Спесь Федорович, – Эй, а где наш сильный друг? Это не его ли там бьют толпою?