Когда Кузнечики выходят на охоту - стр. 58
Это было одним из самых жирных плюсов моей практики (Если не считать того, что жених находился на расстоянии вытянутой руки. В теории.) Щитодержцев содержала казна четырёх государств, поэтому о хлебе насущном им задумываться нечасто приходилось. Я, конечно, не щитодержец, а только практикантка, но на время своей практики считаюсь вроде как одной из них.
И это здорово!
Джона ответил мне громким смешком и с удовольствием забросил себе в рот целую ложку гречневой каши, заметив лишь:
– А ты права! Угощение в самом крайнем случае можно будет спрятать в холодильный шкаф.
Которого у меня тоже пока нет. Но даже эта новость не заставила меня погрустнеть.
Мы с Джоной попробовали всего понемногу, а затем он припрятал в пространственный карман поданные к чаю шоколадные конфеты и переплёл свои пальцы с моими.
– Ну что? Идём?
– Идём. – Я сыто улыбнулась и кивнула. – Только надо бы чайник раздобыть, а то у меня ничего…
– Будет тебе чайник, – рассмеялся Джона, и мы, попрощавшись с его друзьями, покинули залу одними из первых.
За время нашей дружбы я успела хорошо изучить своего приятеля, поэтому точно знала, что он запланировал для меня сюрприз – на это весьма прозрачно намекали приподнятые уголки его губ, азартный блеск чёрных глаз и нетерпеливые, немного дёрганые, движения рук.
И именно поэтому я не стала у него ни о чём спрашивать: заранее ведь знала, что всё равно из него в таких ситуациях слова вытащить было нельзя. А ещё было приятно предвкушать радость от предстоящего сюрприза – они у Джоны всегда удавались на славу!
Однако с весельем пришлось подождать, потому что на полпути нас перехватил Рональд Мальбори.
– Эрэ Агава! – выпалил он, едва меня заметив. – Какое счастье, что я вас нашёл! С Бигсби беда!
– С кем?
– С помощником повара. Я вам рассказывал. Упал посреди кухни, как только ужин в залу унесли, и мы с тех пор добудиться его не можем.
Я быстро глянула на Джону, и он понял меня без слов.
– Ступай, а я схожу за твоей… сумкой.
Я хмыкнула, радуясь тому, что друг не использовал привычное для студентов БИА прозвище – «Смерть здоровью», и попросила:
– Лучше саквояж. Спасибо.
Джона ушёл, а я поторопилась вслед за Роном в сторону замковой кухни, которая находилась в подвале главного здания.
Бигсби лежал на широкой лавке у стены, глаза его были закрыты, кожа лица отливала бледностью, правая рука покоилась на груди, а левая безвольно свисала до пола.
– Би-игс… – рыдала в его изголовье симпатичная девушка в простеньком, но симпатичном платье. Кончик её курносого носика покраснел от долгого плача, а в глазах было такое отчаяние, что я тут же прониклась к бедняжке сочувствием. И именно поэтому не стала подыскивать добрых слов.