Кое-какие отношения искусства к действительности. Конъюнктура, мифология, страсть - стр. 38
На этой территории детства, объективно существовавшей и намертво схваченной детским сознанием (у меня она выступает в виде замкнутого двора «генеральского дома», у других – в своей, непоколебимо определенной топографии), разворачивается действие «Времени „Ч“». То есть начинаются военные действия. На каком-то этапе можно поверить, что идет игра в войну, в наши общие «солдатики», что художнику вспоминается неосознанный детский милитаризм, через который проходят все мальчики (разве что, в нашем поколенческом случае, усиленный настроением времени – «война закончилась только вчера»). Тем более что внешне все разворачивается правильно. Вполне в духе времени: под контролем, по инструкции. Детское игровое сочетается с правилами «большой игры»: Брускин материализует (овнешняет, по М. Бахтину) то, что уже существовало как свернутая реальность в виде инструкций, плакатов и пособий ГО. В палатке разворачивается эвакогоспиталь, дом горит, но его потушат пожарные, колодец, конечно, обеззаражен, санитары укладывают на носилки раненого, часовой обыскивает задержанного, женщина в форме (сотрудница НКВД?) выцеливает противника со сноровкой ворошиловского стрелка, человек в противогазе бьет подозрительного штатского. Но постепенно происходящее выходит из-под контроля. Это касается как поведения персонажей, так и их пластики. Прежде всего, бросается в глаза, что действия «по инструкции» как-то избыточны: кажется, что санитары силой усаживают потерпевшего на носилки, подозрительный субъект обыскивается с какой-то воровской сноровкой, женщина-стрелок целится с каким-то щегольством, выдающим чуть ли не садистское удовольствие, ну а лупить задержанного по лицу – совсем уж не положено по инструкциям. Возникает страшное сомнение: не диверсанты ли сами эти спасатели и патрульные? Недаром собака кусает одного такого, в противогазе, за ляжку: она-то «чует». На какой-то момент вспоминается мифология шпионских романов – тема внедрений и маскировки. Но масштабы? Чувство реальности подсказывает – не то. Слишком искусственно. Тогда напоминает о себе – вплоть до психомоторных импульсов – идея амбивалентности, заложенная в детских дворовых военных играх с их обязательной сменой ролевых функций. Разумеется, главным содержанием проекта Брускина, тяжеловесного и многодельного, вовсе не настроенного применять тяжелую артиллерию «по воробьям», все это быть не может – ни стеб на советско-историческую тему, ни магия игры как таковой. Но стать неким импульсом для выхода на новый содержательный горизонт вполне пригодно. Этот горизонт – уже не игровая, а пугающая амбивалентность образности Брускина.