Князь Владимир и истоки русской церковной традиции. Этюды об эпохе принятия Русью христианства - стр. 2

Начальная история русского христианства характеризовалась альтернативностью выбора церковной традиции, что получило отражение в Повести временных лет в сюжете «выбора веры». Сложность летописного повествования о принятии восточного христианства в качестве княжеской религии на Руси свидетельствует о неединовременности его создания. Этот вывод стал общепринятым после публикации работ А. А. Шахматова. Анекдотичность описания булгар-мусульман, хазар-иудеев и, особенно, немцев-латинян указывает на позднее формирование этого текста в дошедшем до нас виде. Однако исторические реалии, стоящие за таким литературным тропом, не вызывают сомнений в их действительном существовании.

Ситуация «выбора веры» фиксируется на наиболее ранних этапах истории Древней Руси. Поездка (или поездки, поскольку спор в науке продолжается) княгини Ольги в Константинополь и ее крещение в восточной христианской традиции имели следствием приглашение западно-христианского духовенства, о чем рассказывал сам епископ Руси, впоследствии архиепископ Магдебургской миссийной архиепархии Адальберт[1]. Хотя эта его миссия не удалась, А. В. Назаренко было высказано предположение, что возможное крещение князя Ярополка Святославича было связано с повторным включением русских христианских приходов в состав Магдебургской епархии[2].

Первые попытки выбора веры можно найти в событиях еще второй трети IX века, когда почти в одно время в Константинополе

Древняя Русь конца X – середины XI в.

был крещен киевский князь Аскольд[3], а в Ингельгейм пришло посольство свеонов-русов из Приладожья, по-видимому, по вопросу принятия христианства. Такая интерпретация посольства 839 года исходит из объяснения маршрута его движения, когда оно одновременно побывало и в византийской столице, и при дворе лишенного реальной власти императора Людовика Благочестивого. Поскольку инициатива исходила от самих русов, то рассуждения о целях посольства должны базироваться на том, что могло заинтересовать свеонов-русов одновременно и в Византии, и в Ингельгейме. Вряд ли можно найти политическую или экономическую причину, будь то союз против арабов или торговый договор, которая объединяла бы в глазах приладожан Константинополь и Ингельгейм. В то же время на конец 830-х годов Константинополь был столицей Восточно-христианской империи, а Ингельгейм – Западно-христианской. И если действительно повод для отправки посольства был религиозно-политический, то в указанном сообщении Вертинских анналов нужно видеть древнейшее свидетельство выбора веры жителей Древней Руси