Размер шрифта
-
+

Князь Барятинский. Ближний Круг - стр. 5

– Ниночка… – дрожащим голосом сказал старик. – Я всё тебе объясню. Вам. Вам обоим… Костя…

Теперь не было никаких сомнений, что он обращается ко мне.

– Я не Костя, – сказал я. И поднялся на ноги.

– Прошу прощения… – пробормотал старик. – Ты… Вы не хотели бы прилечь?

Женщина, старик. Ни оружия, ни агрессии. Что за подвал? Что за фарс со мной происходит? И… кто я?!

Я посмотрел вниз. На мне были одни лишь трусы, и те – не мои. Белые, из тонкого полотна, с вышитой шёлком монограммой «КБ». Впрочем, тело тоже было явно не моё. Ни одного шрама. С рук и ног как будто убрали мышцы, и теперь руки дрожали после невероятного для них напряжения – разорванного кожаного ремня. А следом подкосились и ноги.

Я успел сделать шаг, не упал – но для этого пришлось привалиться к алтарю. Выдохнул:

– Возможно…

Мужчина и женщина приблизились ко мне, как к невзорвавшейся бомбе. И вдруг раздался третий голос, от той же двери:

– Ой, Нина Романовна, что это случилось с дверью? Хотите, чтобы я слесаря позвала?

– Иди к себе, Китти! – крикнула, не оборачиваясь, женщина. – Оставь нас, это – семейное дело!

– Слушаюсь! – пискнуло в ответ, и до меня донесся удаляющийся топот бегущих ног.

Две женщины, одна из которых может вынести капитальную дверь, не помяв платья. Старик, который называет меня Костей. И то существо, которое я уничтожил, прорываясь к этому телу.

Что-то начинало вставать на свои места…

Глава 1. Семья

Место, где я очутился, производило впечатление древнего особняка. «Древними» дома бывают в двух смыслах: в хорошем и плохом. В хорошем смысле – это богатые дома, в которые регулярно вливаются деньги. Они поражают роскошью и великолепием, не чуждо им и удобство.

В плохом смысле – это скрипящие, разваливающиеся на части лачуги, которые можно только снести и выстроить взамен что-то поприличнее.

Особняк, в который меня занесло непонятно каким ветром, находился где-то в середине пути от хорошего смысла к плохому. На высоких окнах ещё висели бархатные шторы с золотой бахромой, но бахрома и бархат уже помутнели, а стёкла покрылись пылью. Полы ещё не скрипели под ногами, но видно было, что их давно не натирали, и деревянные плитки зашоркались, разбухли от влаги.

Всё это я машинально отмечал, пока Нина Романовна вела меня в «мою» комнату, поддерживая под руку, чтобы не упал. Я не то чтобы был слаб, просто… «надел» это тело и ещё не успел с ним освоиться. От непривычных ощущений голова кружилась так, будто я хапнул чистого кислорода после пары месяцев в промышленном секторе.

К тому же не так-то просто принять, что вся твоя прошлая жизнь закончилась. Нет ни твоих достижений, ни побед, ни друзей, ни врагов, ни даже тела. Осталась лишь память – которая, наверное, вскоре тоже развеется, не найдя, на что опереться.

Страница 5