Книжка‑подушка - стр. 17
Именно от него Аркус и ушла.
В кино, которое само складывалось как fiction, она внесла прямой, по-дедовски тупой элемент non-fiction – закадровый комментарий, которого не то что мастера игрового кино, но и уважающие себя документалисты стараются избегать. Show not tell, есть такое великое правило. Но даже самое великое правило создано, чтоб его нарушать.
Введя запретное табуированное tell, Аркус опрокинула историю на себя, на свои отношения с отцом, на свои отношения с миром, с камерой-посредницей, на собственную беззащитность и аутичность. Получилась совсем не сентиментальная, очень жесткая картина о том, что мы все, как этот аутичный мальчик, голые души на ножках. Только, в отличие от него, как-то научились одеваться. И непонятно, достоинство это или недостаток. Фильм называется «Антон тут рядом». Он и в самом деле рядом.
«Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан» – ходящие на баррикады, как на работу, любят Некрасова. Ну и на здоровье. Мне больше нравится Баратынский:
Действительно, лавровый венок не всем к лицу, хотя и предавать дорогое отечество 158 раз, как это делал Алкивиад, утомительно, по-моему. Уж очень много беготни. «Волшебная гора», любимая с детства, учит экономии в движениях, обстоятельности и постепенности. Тут распорядок дня как распорядок века, маленький буржуа с влажным очажком, полемисты пока не доспорили друг с другом, русская пахнет степью и обкусывает заусеницы, не забыть вернуть ей карандаш, впереди еще целых семь лет.
Три с половиной года назад в России появился политик, не уступающий Путину по харизме, – умный, волевой, очень бодрый, с амбициями, явно выходящими за пределы занимаемой им должности, с зажигательными речами и акциями, сразу продвинувшими его вперед. Это был – чтоб никто вдруг не запутался – вовсе не действующий тогда президент Дмитрий Анатольевич Медведев, тихая серая мышь, а, конечно, патриарх Кирилл. Плохой, может быть, мужик, но орел: глядел важно, говорил отважно – его яростная антисталинская речь, по-солженицынски извинявшая власовцев, шла прямо наперекор генеральной линии АП, стряпавшей в то время из генералиссимуса эффективного менеджера. Хорошо помню, как шипели штатные писатели Администрации при одном упоминании имени Кирилла. Он путал им все расклады, особенно при слабом царе.