Книга о друзьях (сборник) - стр. 23
Пока взрослые развлекались, мы буянили по-своему. Максимум, с чем мы могли управиться, так это полстакана пива. Зато место располагало к игре в копов и воров, так что во время беготни, активно потея, мы теряли и то небольшое количество алкоголя, что успевали поглотить. Иногда мы помогали устанавливать кегли для боулинга, забесплатно, просто потому, что это доставляло нам удовольствие. И все же в качестве вознаграждения нам перепадала кое-какая мелочь или большой бутерброд с индейкой. В общем, это были чудесные уик-энды, которые заканчивались тем, что вся семья дружно возвращалась домой, пошатываясь и горланя песни.
Когда мы подходили к дому Роджерсов, настоящему особняку, я всегда боялся, что мы разбудим старую миссис Роджерс. Что касается песен, исполняемых по пути домой, то они хорошо знакомы всем.
Думаю, одной из самых любимых была «Wien, Wien, nur du allein…»[9]. Даже теперь, когда я слышу ее в хорошем настроении, то есть если я немного пьян, страшно сентиментален, совершенно расслаблен и влюблен во весь мир, она может вызвать на моих глазах слезы. В такие моменты я становлюсь un pleurnicheur[10], по выражению моего приятеля Альфа.
Некоторые американские народные песни производят на меня то же воздействие. В первую очередь это касается песен Стивена Фостера. Сдается мне, никто не может исполнить «Вниз по Суони-ривер» и «Мой старый дом, Кентукки» с сухими глазами. Да, и еще «На далеких берегах Уобаш» – ее сочинил брат Теодора Драйзера, Пол Дресслер, прекрасный человек.
Эти песни почему-то напоминают мне уроки музыки в старших классах. Преподаватель, Барни О’Доннелл, жизнерадостный ирландец лет шестидесяти, не делал ни малейшей попытки научить нас музыке: он просто сидел за пианино, пробегал пальцами по клавишам в ему одному присущей манере, поднимал глаза и спрашивал: «Ну, что на этот раз?» Так он предлагал нам выбрать какую угодно песню. Надо сказать, мы вкладывали в исполнение сердца и не жалели глоток. Мы были очень рады, что у нас преподает Барни О’Доннелл; день, когда урок музыки значился в расписании, становился лучшим днем недели. Кроме пения, он научил нас нескольким фразам по-ирландски (вернее, по-гэльски), например «Faugh a balla!» («Прочь с дороги!») и «Erin go bragh!» («Ирландия навеки!»). Если бы только другим предметам нас учили с такой добротой и сердечностью! Тогда, быть может, хоть какая-то часть из того, что вбивали в наши головы (и что каждый второй был не в состоянии переварить), и вправду задержалась бы в нашей памяти.
В те времена, кажется, не было ни одного дома, где бы кто-нибудь не играл на гитаре. Даже моя мама, человек, далекий от поэзии и музыки, научилась бренчать на ней. Меня же еще ребенком обучили игре на цитре. Помню, какая-то странная старуха, возможно цыганка, садилась на углу пивной, наигрывая что-нибудь на гитаре или цитре.