Книга Авроры 3. И дрогнут небеса - стр. 4

Однако, я подхожу к Лито и аккуратно кладу ладонь ему на плечо. Боюсь, что он испугается и дернется – но он ведет себя стойко. Лишь спокойно оборачивается и кивает.

Тронь меня кто-то со спины, я бы подпрыгнула на месте.

Теперь.

Вся моя жизнь, как, кажется, и остальных здесь – разделилась на «до» и «после». Возможно, слишком пафосно, и ничто не делилось – так как бабушка вчера себя вела совершенно, как раньше. Возможно, так только у слабаков, которым пережить подобное – это разрушение всех их убеждений и норм, и принятий мира и так далее. Должно быть, сильные личности, просто перешагивают через это и в следующий миг уже начинают разрабатывать план, как поступить дальше.

Я думала, я сильнее. Сильнее, чем бабушка.

Оказалась, я просто была глупой.

Сила и глупость, а вернее даже глупость и отвага – идут близко друг с другом, но если глупость перевешивает – цена такому человеку грош.

Вчера я впервые смогла признать, что бабушка оказалась все же сильнее меня. Умнее меня. Продуманнее меня. И да, она жестока – но зато она точно знает, что делает, и ради чего и почему она это делает.

Она поняла, что нас обводят вокруг пальца, едва появилась в школе лишь в роли заключенного.

А до меня это дошло только тогда, когда Калиго об этом сказал прямым текстом.

Теперь очевидно, почему она стала Серафимом, а меня обвел вокруг пальца какой-то школьный учитель. Я думала, что делаю во благо – а в итоге лишь помогла ему уничтожить Норда. Если бы я не вытащила по своей идиотичности его из башни, он бы продолжал сидеть там взаперти.

Да, в клетке.

Но живой.

И так не только с ним.

От вновь нахлынувших мыслей, потоку которых нет конца, меня отвлек Лито. Он щелкнул у меня перед глазами. Я и забыла, что подошла к нему.

– Ты в порядке? – бросила я механически.

Он дернул плечами.

Пусть он и старался держаться, но было видно, что предательство отца ему пережить дается тяжело.

Еще бы.

– Бывало и лучше.

На его губах не намека на улыбку. Я никогда прежде не видела Лито таким закрытым и.. отстраненным.

– Как проходит..

– Атиль – он хмурится, но как-то устало – извини, мне нужно идти. Тела, сама понимаешь..

– Да, конечно. Если что, потом поговорим?

– Да.

Вновь механически.

Мы не поговорим. Ни сейчас, ни потом.

Я гляжу ему в след, пока он продолжает раздавать приказы ангелам, как из школы выходит бабушка и направляется ко мне.

Она неизменна. Что внешне, что внутренне. Такое чувство, что она лишь слышала об этой войне, а не сражалась все время в самой гуще событий.

Но теперь у меня это вызывает не раздражение, а какое-то устало-безразличное восхищение. Осознай я это раньше – я бы воздвигла ей монумент.