Ключ от Иритау. Книга вторая - стр. 34

- Ладно! – говорю я, снова заводя машину. – Будем считать аксиомой, что мы с тобой преданные друг другу напарники.

- Посыл неверный, но ход твоих мыслей мне нравится, - голосом Вовочки из анекдота говорит Макс, и я смеюсь. Пока сквозь слезы, но смеюсь.

- Ладно! - повторяю я. - Надо теперь решить, что делать.

- Поехали! А по дороге и решим, - предлагает Макс, и я послушно трогаюсь.

Макс

Ни ехать к знакомым, ни снимать номер в гостинице мы не захотели: боялись, что нас найдут. Нашли по объявлению квартиру с посуточной оплатой. Когда Макс сказал, что снимаем до вечера, а то, может, и до утра, на Макса посмотрели с уважением, а на меня с интересом и даже завистью, но мне было, если честно, уже по барабану.

Я разлеглась на широченной и явно предназначенной для иных целей кровати, а Макс пошел на кухню кашеварить из тех продуктов, которыми мы затарились в соседнем магазинчике. Кондиционер гудел мягко и усыпляюще и шелестел страницами рукописи, которую я перебирала.

Книга была старинной. Это был скорее потрепанный временем журнал в кожаном самодельном переплете. На срезе были видны торчащие листки, частично совсем затертые. Я с трепетом библиофила погладила рассохшийся корешок, ласкающим движением провела пальцем по обложке, на которой не было никаких надписей. Потом открыла.

Листки явно дополняли и вклеивали. Кто-то – и было это не так давно, может, лет десять или двадцать назад – приделал несколько больших конвертов формата А4 и вложил в них старые разрозненные листки. Видимо, это были остатки более старой книги.

Я достаю и аккуратно разворачиваю эти листки. Некоторые явно написаны шифром, потому что смысла в них мало. Старые «яти» и «еры» мелькают у меня перед глазами. Вот даже обрывок рукописи на древнерусском языке. Наверное, мне не хватило бы и жизни, чтобы разобраться во всем этом. Тем более, не факт, что древние места захоронения скриллов не были кем-нибудь уже найдены. «Прятали и перепрятывали», - вспоминаю я слова Лессия. Более перспективными с точки зрения поиска могут быть заметки последнего века. Вся книга рукописная, почерк моих предков ровный и легко читаем – вот что значит старая школа и отсутствие мессенджеров! Моя рука невольно вздрагивает, когда я вижу приписки отца на одной из последних страниц. В конце книги между листов вложены какие-то распечатки статей из интернета и газетные вырезки. Я пролистываю их, но ничего интересного не обнаруживаю. На секунду глаз цепляется за одну из фотографий, но сейчас меня больше интересует другое, и я с легким сердцем откладываю отрывки новостей десятилетней давности.