Ключ от Иритау. Книга вторая - стр. 21

Я сажусь за покрытый клеенкой стол, по которому ползет муха в тщетных поисках чего-нибудь съестного. Ну-ну! У бабушки не забалуешь. Все вылизано, убрано в холодильник или замотано пленкой.

- И как там Москва? – гремя чашками, спрашивает бабушка.

Я начинаю свой рассказ, наблюдая, как на столе выстраивается посуда и вазочка с конфетами и печеньем. Ага, нет ничего! Предупреди мы заранее, бабушка бы устроила пир горой.

- Бабуль, я знаешь, что узнать-то хотела, - перехожу я непосредственно к цели визита. – Мне нужно, очень нужно отыскать деда.

Бабушка замирает с чайником в руке, потом ставит его на огонь, выбрасывает спичку в жестяную коробку, усаживается напротив меня и осуждающе смотрит.

- Лиза! Зачем тебе это?

- А что? – привычно щетинюсь я. – Он мой дед по отцу. Почему я не могу хотеть его увидеть?

- Да зачем?

- Бабуль, что ты имеешь против деда? Ну скажи мне!

Бабушка упрямо хмурится. Ее вражда застарелая, не нуждается в подтверждении и уж тем более в пересмотре.

- Да ему плевать на тебя, Лиза!

- Почему?

- Ты что, не помнишь, почему родители перестали отпускать тебя одну к деду?

- Не помню.

- А я напомню! – гремит бабушка. – Отец отвозил тебя туда раз в месяц на несколько дней. И однажды забирает тебя. Простуженную. А ты ему с гордостью рассказываешь, какая ты стала самостоятельная. Дед сказал, что на час-другой отъедет. И в избе тебя оставил. А сам сутки где-то шлялся. Это каким маразматиком-дегенератом надо быть, чтобы шестилетнего ребенка на сутки бросить?

- Я это плохо помню, - задумчиво произношу я.

- И очень странно! – язвительно замечает бабушка. – Потому что ты чудом выжила.

- Не утрируй!

- Ох Лиза. Знала бы ты, с какой гордостью ты нам рассказала, как хозяйкой сутки была! Сама нашла дрова на поленнице, сама печку затопила. Суп себе погрела. Чай сварила.

- Ну вот видишь, - пожимаю я плечами. – Все обошлось!

- Да чудом! – взвивается бабушка. – Чудом! Ты могла угореть от печки! Обвариться кипятком! Ночью одна ночевала! Да что угодно могло с маленьким ребенком случиться!

- Шесть лет – это не такой уж маленький ребенок, - не соглашаюсь я, но бабушка только поджимает губы.

- Вот после этого Надя устроила скандал и запретила отцу оставлять тебя у деда одну, без присмотра. И Павел ездил с тобой вдвоем.

Я слушаю и пытаюсь воскресить в памяти свое детство. Деревня деда видится мне сказочным миром. Там в конце улицы стояли старые ржавые качели - вернее их остов - невесть кем поставленные в стародавние времена. За качелями уже было поле и лес вдалеке. За молоком мы с дедом ходили с большим бидоном. Дед брал с собой всегда половник, потому что из дыры в заборе одного дома выскакивал драчливый петух и пытался меня клюнуть. Когда дед спрашивал, куда меня сводить погулять, я неизменно говорила: «Дедуля, своди меня к горелому дому». Черное пепелище почему-то поражало мое детское воображение. После смерти родителей дед пропал и не появился даже на похоронах. Это, помимо всего прочего, и не могла простить бабушка.