Клуб домового (сборник) - стр. 8
– Опять ты за своё, Сидор, – укорила я его, – кризис жанра?
– Я бездарность, – простонал домовой. Капуста длинными нитями свисала с его усов, и сок орошал густой мех на груди.
– Да брось ты, – я осторожно обошла компашку мелких упырей, развалившихся прямо на земляном полу, – тебе надо встряхнуться, развеяться.
Сидор испустил горестный вздох и захрустел капустой.
Меня вдруг осенило:
– Тебе надо устроить творческий вечер!
Домовой перестал жевать и уставился на меня жёлтыми глазами.
– Ты подготовишь свои лучшие творения, позовём русалок из лесу – они поэзию любят. Я приду, бабуля…
Договорить я не успела, потому что Сидор бросился на меня с прытью разъярённой кошки.
– Да не благодари, – я с трудом оторвала от себя цепкие ручки домового, едва успевая уворачиваться от его поцелуев.
Вот никому не пожелаю лобзаний с домовым, измазанным соком кислой капусты!
Уже поднимаясь, я вспомнила:
– Сидор, ты не знаешь, где бабушка?
– На почту ушла, – бросил домовой. Он достал свиток, гусиное перо и увлечённо крапал очередные стихи.
Надо бы ему «вечное» перо подарить, а то у него постоянные конфликты с гусями-лебедями. Они из-за этого к нам на двор не летят, приходится на почту самим ходить.
– Благодарствую, – сказал Добрыня, размашисто утирая усы, – Бабушке поклонись. Где она?
– На почту ушла.
– Плохо дело, – нахмурился Добрыня, – у меня один товарищ на печке, тьфу, Велесовы усы мне в бок, оговорился! Товарищ на почте тридцать лет и три года просидел.
Хорошо, что постояльцев сейчас мало – упырь чужеземный, так он раньше вечерней зари в люди не выходит, да Лихо, а его, как известно, будить совсем не следует.
Посему я решила приготовить обед.
Открыв дверь в кладовую, я увидала пацанёнка. Он сидел на полу, дожёвывал вяленый окорок и беспечно играл золотым яблоком. Во бабуля даёт! Уж, почитай, лет триста как мяса не ест, а по старой привычке так и норовит ребёночка, без присмотра брошенного, домой притащить.
– Чужое брать негоже, – строго произнесла я и, забрав драгоценный фрукт, положила в карман. – Кыш отсюда, ёшкины метёлки!
Мальчишечка зыркнул исподлобья, сунул недоеденный окорок под мышку и поплёлся за мной в горницу.
Покуда я стряпала, вернулся Добрыня. Распаренный и сомлевший, опростал жбан квасу и потребовал добавки.
Холодный, запотевший глиняный кувшин ненароком выскользнул из моих рук и разбился на тьму-тьмущую осколков.
– Чтой-то ты, дочка, сама не своя, – посочувствовал богатырь. – Али приключилось что?
– Весточку я жду, дядя Добрыня, – пожаловалась я, глядя, как маленькие коргоруши, похожие на чёрных кошек, хвостами заметают черепки. – Ни о чем думать не могу, всё из рук валится. А можно я с тобой на почту поеду? Да и мальчонку гусям-лебедям сдать надобно. Пущай возвернут его нерадивым родителям.