Клуб домового (сборник) - стр. 7
– То, что ты во ВШИВо учишься на заочном, не делает тебя волшебницей, – съязвил Сидор. – Диплом получи вначале, потом указывай.
Я разозлилась:
– Получу, не сомневайся. И свалю из этой глуши. От вас подальше.
– Ага, – голос домового задрожал. – Вот завтра и начнёшь, ежели справишься.
– Никак письмо пришло? – удивилась я.
– Не ведаю, – буркнул Сидор. – Банник говорит, Гусей-Лебедей видал на почте.
Мы помолчали. Было слышно, как Сидор шуршит в темноте бумагами.
– Будешь сонет слушать? – сделал ещё одну попытку домовой.
– Нет, Сидор, извини.
– Как пожелаете, юная волшебница, – обиделся он и, прежде чем исчезнуть, бросил: – Яга урождённая.
Язва всё-таки наш домовой, хоть и поэт. Эх, Сидор! Нечисть какая, весь сон сбил! Крикнуть, что ли, Ваське, чтоб Баюн ко мне заглянул. Нет, не буду бабулю беспокоить. Ей ещё на печи устраиваться, нос в потолок втыкать, ногу костяную поперёк избы протягивать.
Когда я спустилась утром в горницу, бабули не было. Придётся самой хозяйничать, негоже харчевне без снеди простаивать. Я расстелила на большом столе скатерть-самобранку и зачитала сегодняшнее меню. Скатерть даже не поморщилась. Я наклонилась ниже и громко повторила заказ. Проклятая салфетка не реагировала. То ли меня не признаёт, к бабуле привыкши, то ли поизносилась совсем.
– На тряпки пущу, – пригрозила я.
Через мгновение на столе оказался огромный горшок пшенки.
– И то хлеб! – вздохнула я, и сейчас же рядом с горшком появился каравай белого хлеба.
Тёплый дух свежей выпечки поплыл по горнице.
– То-то же, ветошь несчастная!
Цветочные узоры по краю скатерти сложились в слово: «Хамка». Я усмехнулась – волшебная утварь, а туда же – ругается.
Вдруг у меня за спиной с грохотом распахнулась дверь. На пороге стоял богатырь. Он стянул шлем с копны немытых, нестриженых волос и пробасил:
– Здрава будь, Олесенька.
Я пригляделась:
– Дядя Добрыня! Вернулся! – повисла на нём, и мы трижды расцеловались в обе щеки.
– Ополоснуться б мне с дороги, – сказал Добрыня, усаживаясь за стол и подвигая к себе горшок с кашей. – Негоже пред князем аки чумичка являться.
В подполе гневно хлопнул крышкой Сидор. Ишь ты, «чумичка» ему не понравился. А не подслушивай!
– Сейчас, дядя Добрыня, баню истоплю.
– Принесла б ты, дочка, – облизывая ложку, сказал Добрыня, – капустки квашеной. Дюже у Яги капустка знатная.
– Бегу, дядя Добрыня! – я схватила миску и потянула кольцо на двери в подпол, открыла и уже на нижних ступеньках услыхала:
– И грибков прихвати! И огурчиков солёных!
В подполе темно и холодно. Я зажгла ведьмин огонь и в его голубоватом свечении увидала домового, который, примостившись на краю бочки, поедал капусту.