Клуб домового (сборник) - стр. 18
А сейчас?
Сразу за телефон хватаются и снимают. Надысь один с криком «Покемон! Покемон!» мчался за ней до самого леса. Вышла, называется, мир посмотреть, себя показать. Еле ноги унесла.
В лесу покоя тоже не было. Летом люди жарили мясо, пили пиво, вламывались в кусты с низменными целями. Она пробовала насылать на них дурные сны. Но эти сволочи не спали, орали песни, ржали, как кони с конопляного поля. Зимой приходилось уворачиваться от лыжников. Парочку она тихонько толк-нула в бок, и они полетели кубарем с горки. Невидимость – отличная штука для таких дел. Так, заместо того, чтобы расстроиться и забыть сюда дорогу, они достали телефоны и щёлкали друг друга в дурацких позах на снегу.
Кикимора примостилась на пеньке. Лес был полон звуков. Мыши шелестели в густой траве. В кустах возились мелкие птицы. Кукушка где-то в глубине леса обещала долгую жизнь. Пахло соснами и сухой травой. День задался жарким. Солнце прожаривало землю, застревая лишь в густой хвое. Клонило ко сну.
– Мара, паучок ты мой полуденный, дрыхнешь, что ли?
Кикимора разлепила один глаз и тут же зажмурилась от блеска и шика. Яга! Вот кто нашёл себя в новом мире. От скуки она перешивала и перекраивала тряпье, скоплённое за века весёлой жизни. Рюши, пёстрые цыганские платки, домотканые кружева, витые шнуры, драгоценные пуговицы – всё, что оставляли ей на память путники, пошло в дело. Лес решил, что старая совсем склюквилась. Её дикие наряды терроризировали лесную живность. Горлицы не несли яйца, кукушки заикались, зайцы хромали. Но в городе косноногая попалась на глаза модному критику и он сгрёб в охапку и её и наряды. Яга теперь жила в большом особняке с мастерской. Русалки устроились к ней на полставки, а потом и вовсе перебрались в город. Строчили на машинках теперь платья и юбки, вышивали и ткали. А Яга каталась в Париж и Рим, демонстрировала свои коллекции и гордо звала себя – бохо-дизайнер.
– Эй! – Яга постучала пальцем по Мариной шляпке. – Там есть кто-нибудь?
– Чего тебе, костяшка? Давненько ты нас визитами не баловала.
– Дела… – осклабилась Яга. – Я в Париж лечу, на неделю высокой моды. Можешь избушку мою навестить?
– Чаво?
– Встала я сегодня утром, а сердце-то как тюкнет. Сиротинушка моя одна осталась, в город перебираться не соглашается. Я с этой избушкой триста лет душа в душу. Жалко её! Марочка, ягодка моя червивая, помоги, а?
– Ладно… – проскрипела Мара. – Навещу!
– Рыбонька моя пучеглазая, спасибо! – Яга расцеловала её и унеслась в вихре кружев и пёстрых юбок.
Кикимора подхватила лукошко с мухоморами и двинулась в глубь леса. Неожиданно её привлёк странный звук. Она прислушалась. Так и есть, это на заячьей поляне. Мара сделала пару шагов влево и осторожно раздвинула кусты.