Клаудиа, или Дети Испании. Книга первая - стр. 33
Клаудиа, застывшая от ужаса, рассмотрела, наконец, некое подобие человеческого существа, за полным неимением ног возлежавшего на самодельной тележке, бушевавшего, как сам дьявол, и не собиравшегося останавливаться. Но Клаудиа как воспитанная девочка, в ответ на эту ругань машинально присела в реверансе и пролепетала:
– Да хранит вас святая дева дель Пилар! Я – Клаудиа де Гризальва.
Старик даже не сумел закрыть рта, и только все скреб и скреб жилистой рукой по грязным волосам на груди.
– Гризальва! Святой Антоний Падуанский! Сержант Рамирес! Что с ним?
Но сломленная перипетиями последнего дня девочка только судорожно разрыдалась в ответ и упала на сырую ледяную траву.
Она пришла в себя уже в хижине сидящей на какой-то подставке. Под ногами у ней был обернутый в шерсть горячий кирпич, на плечах рваный капа[26], по правую сторону изуродованное шрамами, но вполне дружелюбное лицо старика, а по левую… По левую стоял Педро, взволнованно кусавший нижнюю губу и не сводивший с девочки огромных черных глаз.
Клаудиа покраснела и поспешно постаралась прикрыть свисающими полами плаща старенькую ночную рубашку и голые ноги.
– Ты мне нужен, Педро. – Она низко опустила голову.
– Неужели небо услышало мои молитвы! – с жаром воскликнул мальчик. – Говори, говори, сенья, что нужно сделать?!
– Но этот… старик…
– Говори смело. Лукаро или, как все его здесь зовут, Локвакс[27], верный человек, он воевал вместе с доном Рамиресом. – Педро крепко взял руки Клаудии в свои. – Говори же.
– Я могу сказать очень мало, Педро, очень. Нужно добраться до Сарагосы, найти там женщину по имени Пресентасионата и привести ее сюда.
– Всего-то? – облегченно рассмеялся мальчик. – А я-то думал, надо прямо сейчас поступить в королевскую гвардию!
– Но это надо сделать быстро, очень быстро… Иначе мама умрет.
– Так, значит, прекрасная Марикилья решила подарить дону Рамиресу еще такую же смелую дочку! – присвистнул Локвакс и в восторге, словно кастаньетами, пристукнул деревяшками, которыми отталкивался.
– Так эта Пресентасионата – просто повитуха? – подхватил Педро.
– Да, – сгорая от стыда, прошептала Клаудиа, только теперь осознав, в каком виде бежала по ночному городу, а теперь еще и сидит перед двумя мужчинами – в одной ночной рубашке и с неубранными волосами.
Словно поняв это, старик и мальчик отошли в угол и о чем-то зашептались. Затем Педро натянул высокие кожаные чулки и, поймав связку каких-то железок, брошенных ему Локваксом, беззвучно исчез в ночи.
– А ты спи, спи, сенья, куда ж теперь. Да и днем в этаком наряде тебя не выпустишь, – бормотал старик, озабоченно качая головой и почти силой укладывая девочку на застеленную попоной солому. – Да уж это моя забота.