Размер шрифта
-
+
Классики жанров - стр. 13
А Данте плёл про женский идеал,
Про меру и Божественность таланта.
Кричал что было сил мне – прямо в ухо.
«Пойдём! – сказал я. – Алигьери Данте!‥»
«Пойдём!» – сказал мне Алигьери сухо.
И вот мы на реке – и удим рыбу.
Каким нас ветром занесло сюда?!.
Я так ему и выпалил: «Спасибо!‥»
А что я мог ещё сказать тогда.
Скучней, казалось, в мире нет занятья,
Хоть и поймали пару пескарей.
Как вулканическую лаву, все проклятья
Я извергал на Данте и червей.
Спокойствие других себе дороже!‥
Но понемногу всё же я размяк,
И хоть хотелось скорчить Данте рожу,
Так не со зла, а как бы просто так.
И комарам и разным липким мошкам
Зловредно – я был рад, как на духу.
Потом уж мы в золе пекли картошку
И ели горяченную уху.
И так мы с ним смотрели на цветочки,
Как будто верили – трава заговорит!
По одуванчикам, по белым их комочкам,
Был путь в Божественное ярок и открыт.
Он говорил – про ангелов и небо.
Я говорил – про наш земной устой.
Он говорил, что лучше там, где не был.
А я, что лучше то, что под рукой.
Он жил в своём, придуманном им свете
И утверждал, что он насквозь всех видит.
А я ему – так сразу и ответил,
Так и сказал: «Пошёл бы ты,
Овидий!‥»
А впрочем – мне всё было безразлично…
А он, он нервничал, ругая насекомых,
И вдруг вскочил и вскрикнул: «Беатриче?!.»
Но это снова были Юля с Томой.
И всё испортили смешливые девчонки,
Хоть и дополнили изгибами телес.
Их шутки – у меня сидят в печёнках!‥
А Данте проявлял к ним интерес,
И углублялся с ними в тёмный лес,
И декламировал стихи о Беатриче…
И под купальники, смеясь, к обеим лез,
И земляникою лесной обеих пичкал.
Потом – он стал нырять
И утонул…
Все бросились за ним, его спасая!‥
Спасли и откачали… Он заснул.
Я прочитал над ним главу из «Рая».
В двенадцать дня,
У речки незнакомой
Я не читал заумней вариантов!
Уснули сном младенцев Юля с Томой,
Но был разбужен своим «Раем»
Данте.
Сказал он нервно: «Слышишь, никогда
Не смей – меня мне приводить в пример!‥»
Мол, «Рай» его – такая лабуда!‥
А я сказал: «Ну да уж,
Не Гомер».
Тут мы расстались…
А столкнулись снова,
Так, месяцев примерно через десять.
«Ты как?» – спросил я. Он сказал: «Хреново!‥»
И выпили положенные – двести…
«Суровый Дант…» – я вспомнил почему-то
И сплюнул трижды через левое плечо.
Мы помолчали, кажется – минуту,
И по стакану выпили ещё.
Он рассказал, уткнувшись мне в жилетку,
Что зря не утонул он там, в июле…
Что он женат, но бегает к соседке,
А тут ещё рожают Тома с Юлей!
Да, от него…
«Проведать их в больнице?!.
Или поздравить, как-нибудь по почте?!.»
Что исписался он… Осуетился…
Что жив-здоров, а жить как бы не хочет.
Что он – кретин!‥ Сухие вина – бяка!
Страница 13