Кладовщик - стр. 17

Я подсчитал в уме.

– Получается, в понедельник 27 марта.

– Ага. Угу. Понял – принял. Ну гут, хорошо по-немецки, значитца. Галь, тоды, ну если молодой не сдрейфит, начинай оформлять меня с двадцать седьмого. Две недели отдам любимому коллективу и того – на заслуженный отдых. Лады?

– Лады, – улыбнулась Галя и нежно посмотрела на меня. – Будем вас ждать, Алексей Иванович!

– Спасибо, – кивнул я ей.

Женщина за ресепшеном, когда я уходил, помахала пальчиками и сказала:

– Очень вам рада! Очень-очень!

Одурманенный столь знойным, пусть даже и показным, радушием, я шагал домой и не узнавал Батайск – вроде бы «тот же лес, тот же воздух и та же вода», но какое всё милое и приятное! Пахучие клейкие почки на деревьях, понимающие глаза прохожих, ясное синее небо, ласковое нежаркое весеннее солнышко… Работа в книжном стала ближе. Я сделал первый шаг. Где-то Артём прав, меняется мир, хотя уместнее поставить другой вопрос – надолго ли и не грядут ли на смену уходящему бессмыслию внешне новые, но по сути всё те же зыбкие тени платоновской пещеры?

Прощание с педагогикой

Последнюю подпись в обходном листе ставила библиотекарь Алевтина, женщина, даже по моим меркам, в возрасте.

– Уходите? – спросила она, как будто мой ответ мог как-то отменить написанное на бумажке.

– Ухожу.

– А ведь у нас, Алексей Иванович, есть две ваши книги.

– Где у нас?

– В библиотечном фонде.

– Неожиданно.

– Что ж тут неожиданного, в Батайске не так много писателей. Некоторые вас помнят.

Прозвучало немного похоже на угрозу, мол, помнят, найдут. Я улыбнулся.

– Разве это книжки, так, недоразумение.

– Ну не скажите, «Сладкий дым забытых костров» мне очень понравился. Знаете, я даже что-то набоковское в этом увидела.

– Спасибо.

– Куда теперь? – библиотекарь поставила печать.

– Не знаю, скорее всего, в торговлю.

– Мир катится в бездну. Писатели, педагоги… все в торговлю. Что нас ждёт? Не понимаю.

Мои ястребы из 21-й группы были злы и обижены. Я собрал их в нашем кабинете и сказал, что ухожу уже сегодня.

– А давайте мы набьём директору морду, – неожиданно предложил Толик Лушенко, – он сразу передумает вас увольнять.

Остальные одобрительно загудели.

– Не стоит, – усмехнулся я, – это ничего не изменит. Лучше заглядывайте в гости иногда.

И обнял каждого на прощание, что по меркам российской педагогики наверняка тянуло на махровое панибратство, впрочем, мне в тот момент было всё равно.

В приёмную, когда я сдавал обходной, из своего кабинета выглянул директор:

– Алексей Иванович, зайди на секундочку!

Я зашёл.

– Ты забери заявление, – сказал он задушевно, – ну погорячился я, с кем не бывает, ты пойми правильно, не туда тебя занесло.