Китайские новеллы о чудесах - стр. 29

– Сегодня наконец-то удалось мне устроить личную ставку с милой сестрицей, – смеялась Лянь. – Ты как-то говорила, что наш больной хворал тогда едва ли не по моему навету. Ну а теперь как?

Ли, опустив голову, просила извинить ее проступок.

– Быть такой прекрасной, – продолжала Лянь, – и вдруг любовь превратить в злобу!

Ли пала наземь и, роняя слезы, умоляла оказать сострадание и спасти больного. Лянь подняла ее с пола и стала подробно расспрашивать о ее жизни, и та рассказала следующее:

– Я дочь судьи Ли и давно уже умерла, еще ребенком, и похоронена за стеной дома. Однако у меня, как у тутового червя, несмотря на смерть, остатняя нить еще не оборвалась. Вступить в союз и любовь с нашим больным – это, конечно, было моим желанием, но довести его до смерти – никогда не бывало у меня в мыслях.

– Верно ли, – спрашивала ее Лянь, – что я слышала, будто бесу в живом образе очень выгодна смерть человека, чтобы после его смерти он мог постоянно уже быть с этим человеком вместе?

– Нет, – отвечала Ли, – это не так. Обоим бесам встретиться нет никакого удовольствия. Ведь если б была какая-нибудь в этом радость, то разве мало молодых людей, лежащих в могиле?

Лянь стыдила ее:

– Как глупо! Каждую ночь делать это самое… Ведь даже с человеком – и то не выдержать этого, тем более с бесом.

– Послушай, – спросила, в свою очередь, Ли. – Ведь лиса может извести человека насмерть. Каким же чудом ты одна этого не делаешь?

– Я не из той породы, – отвечала ей Лянь, – что выбирают людей для того, чтобы за их счет поправить свои силы. Есть на свете также род лисиц, которые людям не вредят, но бесов, не вредящих людям, конечно, нет, ибо мрачный могильный дух в них слишком уж силен.

Студент, слыша такие речи, узнал наконец, что и в самом деле одна – бес, а другая – лиса. К счастью, он уже привык к ним, часто видя их, и совершенно не пугался. И все-таки, сознавая, что остаток его жизни напоминает тонкую нить, невольно закричал от сильной боли. Лянь посмотрела на Ли и спросила:

– Как же нам теперь быть с больным?

Ли, стыдясь и краснея, покорно извинялась…

– Боюсь, – продолжала Лянь, – что когда больной снова окрепнет, то «уксусница будет есть дикую сливу»[18].

Ли, подобрав платье и сделав поклон ей, сказала:

– Если найдется такой искусный, редкостный, исключительный врач, который дал бы мне возможность уйти от преступления перед моим господином, то я, будь уверена, зарою свою голову в землю, а то, и в самом деле, как посмею я смотреть людям в глаза?

Лянь развязала мешок, вытащила оттуда лекарство и сказала: