Кислый виноград. Исследование провалов рациональности - стр. 42
Объектом желания в обоих случаях является привативное состояние – отсутствие определенной формы сознания, внимания к тому, какое впечатление человек производит на других, или отсутствие сознания в целом. Более того, в обоих случаях для достижения этого состояния выбираются совершенно неподходящие средства, которые утверждают и еще больше усиливают объект, который стремятся устранить. Если я желаю отсутствия собаки, мое желание само по себе не сделает ее присутствующей. Если я желаю отсутствия какой-то конкретной мысли или мысли вообще, наличия желания достаточно для того, чтобы обеспечить присутствие объекта. Эта идея хорошо известна во множестве контекстов, от детских стихов до философских трактатов. Фокус, который неизменно ставит в тупик детей, состоит в том, чтобы сказать им, что вот волшебный ковер, который унесет их туда, куда они пожелают, при одном условии – пользуясь им, они никогда не должны думать слова «хм!».
Сартр приводит похожие соображения, полемизируя с психоаналитической теорией вытеснения: как можно вытеснить мысль, если она еще не репрезентирована и не присутствует в сознании?[100]Александр Зиновьев, опираясь на свое знание многозначной логики и диалектики, использовал различие между внешним и внутренним отрицанием, чтобы пролить свет на некоторые трагикомические аспекты жизни советского общества[101]. Например, диссиденты действительно желают преследований, потому что преследования – как внутреннее отрицание – это тоже форма признания[102]. Книгу, ругающую декадентскую западную живопись, тут же раскупают, ведь для дискредитации картин их все равно приходится воспроизводить[103]. Государство оказывается в ловушке, так как не может игнорировать диссидентов, потому что это будет выглядеть так, как будто оно признает их правоту, и не может обрушиться на них с репрессиями, потому что тогда оно привлечет внимание к их взглядам[104].
Общая идея состоит в том, что невозможно вызвать путем внутреннего отрицания состояние, характеризующееся как состояние внешнего отрицания, как нельзя вызвать тьму фонариком. Поучительное применение этой идеи – сравнение двух стихотворений Эмили Дикинсон.
В одном из них ей не удается достичь понимания того, что нельзя вызвать опустошение ума силой воли, а в другом, наоборот, удается: