Кировская весна 1936-1937 - стр. 49
Дон Фаустино стоял, глядя на площадь, и все еще старался держаться молодцом, хотя время шло и путь ему был только один.
– Дон Фаустино! – крикнул-кто-то. – Чего вы ждете, дон Фаустино?
– Он ждет, когда его стошнит, – послышался ответ, и в шеренгах засмеялись.
– Дон Фаустино, – крикнул какой-то крестьянин. – Ты не стесняйся – стошнит так стошнит, мы не взыщем.
Тогда дон Фаустино обвел глазами шеренги и посмотрел через площадь, туда, где был обрыв, и, увидев этот обрыв и пустоту за ним, он быстро повернулся и юркнул в дверь Ратуши.
Все захохотали, а кто-то закричал пронзительным голосом:
– Куда же вы, дон Фаустино? Куда?
– Пошел выблевываться, – крикнул другой, и все опять захохотали.
И вот опять все увидели дона Фаустино, которого подталкивал сзади Пабло своим дробовиком. Весь его форс как рукой сняло. При виде людей, стоявших в шеренгах, он позабыл и свой форс, и свою осанку; он шел впереди, а Пабло сзади, и казалось, будто Пабло метет улицу, а дон Фаустино – мусор, который Пабло отбрасывает метлой. Дон Фаустино крестился и бормотал молитвы, а потом закрыл глаза руками и сошел по ступенькам на площадь.
– Не трогайте его, – крикнул кто-то. – Пусть идет.
И все поняли, и никто до него не дотронулся, а он шел между шеренгами, закрыв глаза дрожащими руками и беззвучно шевеля губами. Все молчали, и никто не трогал его. Но, дойдя до середины, он не смог идти дальше и упал на колени.
Его и тут не ударили. Один крестьянин наклонился, помог ему подняться и сказал:
– Вставай, дон Фаустино, не задерживайся. Быка еще нет.
Дон Фаустино не мог идти сам, и тогда один крестьянин в черной блузе подхватил его под правую руку, а другой, тоже в черной блузе и пастушьих сапогах, подхватил под левую, и дон Фаустино шел между шеренгами, закрыв глаза и не переставая шевелить губами, а его прилизанные светлые волосы блестели на солнце, и крестьяне, мимо которых он шел, говорили: «Приятного аппетита, дон Фаустино», – или: «К вашим услугам, дон Фаустино!» – а один, тоже из незадачливых матадоров, сказал: «Дон Фаустино! Матадор», – а еще кто-то крикнул: «Дон Фаустино! А сколько на небесах хорошеньких девочек, дон Фаустино!» Так дона Фаустино провели сквозь строй, крепко держа его с двух сторон и не давая ему упасть, а он все закрывал глаза руками. Но ему, вероятно, кое-что было видно сквозь пальцы, потому что, когда его подвели к самому обрыву, он опять упал на колени, бросился на землю и, цепляясь за траву, начал кричать: «Нет. Нет. Нет. Ради бога. Нет. Ради бога. Ради бога. Нет. Нет».
Тогда те крестьяне, которые шли с ним, и еще двое из самых отчаянных, что стояли в дальнем конце шеренги, быстро присели позади него на корточки и толкнули его что есть силы, и он полетел с обрыва вниз, так и не получив ни единого удара, и только пронзительно вскрикнул на лету.