Кинг сайз. Как украсть миллиардера. Инструкция - стр. 29

- По рукам.

 Мы скрепили рукопожатием основание преступного сообщества, в народе именуемого бандой.

- Я бы успокоительного выпила, — потерла ладошки эта поганка, свалившись на стул.

- Тебе в каплях, или в таблетках? – я встала со стула и пошла к шкафчику-аптечке.

- В фужере,- хмыкнула сумасшедшая белка, но договорить не успела. Что – то с грохотом обрушилось в недрах квартиры.

- Геннадий Палыч,- заорала я. Черт, совсем забыла про кота, ненавидящего посторонних в доме. Но сам бы он вряд – ли напал, и звук шел из прихожей. Черт.

 Караваев лежал посреди прихожей, в клоунских трусах и почему – то моей дубленой куртке, которую я только по праздникам надеваю. На его груди восседал Геннадий Палыч. Шерсть на загривке котофея стояла дыбом.

- Люсь, он ведь сбежать хотел,- прошептала Глашка. А то я сама этого не поняла. – Может его к батарее приковать. У меня наручники есть дома.

Господи, какую я заварила кашу. Но теперь это уже дело принципа. И отступать больше некуда. Караваев должен моей дочери целую жизнь, ну и мне немного. Думаю, за неделю управлюсь и пусть валит на все четыре стороны. Глафира молча сняла кота с амнезийного, который оказывается совсем не забыл некоторых слов. Одно скажу, лексикон Глашки наверняка заметно пополнился. К ней все это липнет, как кошачья шерсть к одежде.

- Господи, Боря, ну куда ты собрался? Замерзнешь ведь,- притворно вздохнула я, протянув ему руку.- И куртку эту ты мне подарил, помнишь?

- Где моя одежда? – прорычал мой фальшивый муж, игнорируя полностью жест помощи. Сам поднялся на ноги, пошатываясь, как матрос на палубе. Сильный мужик, подбородок волевой, зубы сжаты. У меня дыхание перехватило от исходящей от него энергии. – Почему в этом доме нет ни следа моего присутствия?

7. Глава 7

Караваев

Это не может быть правдой. Невозможно. Я не могу быть мужем этой странной толстухи, в пристальном взгляде которой читается плохо скрываемое презрение. Не могу. И эти тряпки, которые принесла моя так называемая сестра, они точно не могут быть моими. Подозреваю, что она дралась за них с бомжами и победила в этом неравном бою. Но не силой, а своим феерическим безумием. Ее я ненавижу больше всех. У меня нет семьи, я это знаю. Я это чувствую. Мне никто не нужен.

- А что, хорош,- хмыкнула сестрица, в сотый раз обмакивая в бокал с чаем, уже размокшую до состояния пены, сушку.

- Глаша, что лучше то не было ничего? – простонала толстуха, рассматривая меня исподлобья.- Как я его Соне покажу? Он же... Это... Катастрофа.

- Катастрофа, Люся, вдовой при живом мужике быть, а это так, временные трудности.  Все ,что у мамочки нашей нашлось Борькиного, притаранила, не капризничай. И так все деньги пульнула, — радостно гаркнула Глафира,- Она барахлишко то Борискино все продала. Чем богаты. Сушки у вас, дрянь. Мягкие через чур.