Киммерийский закат - стр. 69
До конца жизни Хмельницкий доверял охрану своей резиденции только турецким янычарам, не полагаясь при этом ни на своих казаков из отборных полков «чигиринцев» и «корсунцев», ни тем более – на запорожцев.
Просто из любопытства, из уважения к историческому факту Русаков попросил уточнить, так ли это было на самом деле, то есть подтверждается ли это какими-то документальными сведениями. И после нескольких дней копаний в каких-то там архивах клерки из аналитического отдела госбезопасности доложили: «Именно так все и было. Хотя украинские историки пытаются эти факты замалчивать. По крайней мере большинство историков».
Вспомнив об этом, генсек-президент вновь взглянул туда – на юг, на окаймленное морской синевой османское поднебесье, где, между ним и янычарами все еще восставал морской сторожевик, и неожиданно для себя подумал: «А черт его знает: может, именно там, в предместьях Стамбула, тебе и придется найти свое первое пристанище после побега из тобой же взбунтованной страны!» В ту же минуту орудия сторожевика, как ему показалось, грозно зашевелились, давая понять, что до янычар далеко, а до «десяти лет без права переписки…» – хоть сегодня, и в сей момент…
Впрочем, сейчас генсек-президента больше интересовали его собственные, в генеральские вицмундиры облаченные, «янычары», которые все еще неспешно прохаживались по территории резиденции, хотя и не имели на это никакого права. И для Русакова не было секретом, кто именно из кремлевских мурз прислал их сюда.
Стоя за стеклянным пуленепробиваемым ограждением, генсек-президент видел, как по территории суетились офицеры-связисты из госбезопасности, и как на ведущей к воротам аллее нервно митинговала «группа товарищей из Москвы».
Для Русакова это были самые напряженные минуты: «Уйдут или не уйдут?!» Неожиданно генерал-лейтенант Цеханов поднял голову и уставился прямо на него. Президент знал, что, по идее, различать его фигуру генерал не может: стекло не только пуленепробиваемое, но и затонировано таким образом, что стоящий за ним мог видеть все, что происходит на обозримом пространстве, причем созерцать как бы слегка подсвеченным и увеличенным; в то время как самого его не мог разглядеть никто, даже в самые мощные бинокли.
Конец ознакомительного фрагмента.