Киллер с пропеллером на мотороллере - стр. 32
– Почему ты так долго не звонил?
Сатек озадаченно хмыкнул.
– Почему я не звонил? Ты на серьезе задаешь этот вопрос? Если я правильно помню, ты хотела выйти замуж за этого твоего Лыску.
– Лоську.
– Неважно. Важно, что не за меня.
– Ты не предлагал.
– Ты не разрешала мне таких возможностей.
– Не давала.
– Ну, а я что говорю?
– Ты сказал: «Не разрешала возможностей». По-русски говорят: «Не давала мне такой возможности».
Он ответил сердитым молчанием.
– Не злись, милый, – сказала я. – Я не собиралась учить тебя русскому языку. Просто я так рада тебя слышать, что плохо соображаю. Извини.
– Скажи это еще раз, – попросил он.
– Я плохо соображаю, извини.
– Нет, не это! Скажи то, как ты меня назвала.
– Милый.
– Еще!
– Милый…
– Еще!
– Хватит с тебя.
– Не хватит, – возразил Сатек. – Мне тебя никогда не хватит. Я не звонил, потому что ждал. Мне думалось так: ты поженишься где-то в декабре. Звонить до свадьбы без смысла. После свадьбы тоже. Надо поздравлять, а как я могу поздравлять такое? Потом ты должна была понять, что этот Лыска не для тебя. Вернее, ты не для Лыски. Это еще месяц. Получается январь. Потом ты должна была бороть свое упрямство. Ты жутко упрямая императорка. Это еще половина года. Получилось, до июля звонить без смысла. Вот я и не звонил. А сейчас позвонил.
– Сейчас июнь, – напомнила я.
– Хоть февраль! – закричал он. – Хоть март! Я больше не могу ждать. Я позвонил спросить. Ты уже поняла, что Лыска не годен? Если да, то…
– Сатек, – перебила его я, – я не выходила замуж.
– Что?!
– Что слышал. Я не выходила замуж ни за Лыску, ни за Лоську. Я, как последняя дура, ждала твоего звонка. А ты не звонил и не звонил. Кто тут должен сердиться – ты или я?
Святой Сатурнин потрясенно молчал.
– Эй, – позвала я, – ты еще жив?
– Не знаю, – ответил он. – Ты можешь приехать?
– Куда, в Прагу? – рассмеялась я. – Ты что, забыл, где я живу? У нас это называется выезд за границу. Дозволено только ударникам. А я тунеядка.
– Что это – тунеядка?
– Неважно. Пресмыкаюсь втуне. Мне до Праги, как до неба. Приезжай ты.
– Куда, в Ленинград? – грустно спросил Сатек. – Ты что, забыла, где я живу? У нас это тоже называется выезд за границу…
Мы немного помолчали.
– Ладно, – сказала я. – Давай прощаться. Этак ты разоришься на международном тарифе. Целую тебя, милый. Позвонишь еще?
– Я люблю тебя, – сказал он. – Слышала?
– Нет, – ответила я. – Такие слова нельзя услышать по телефону. Они не пролезают в кабель…
Что-то щелкнуло, разговор прервался. Сжав трубку обеими руками, я стояла возле тумбочки в коридоре, и колени мои дрожали, а из телефона слышались ритмичные частые гудки… – нет, не гудки – гудит паровоз… – слышались стуки, крики, вопли моего защемленного сердца, как из аппарата реанимации.