КИФ-5 «Благотворительный». Том 4 (в двух частях) «Для мудрых», часть 2 - стр. 25

– Шалом!

Фигура полуобернулась. Женщина! Грудь, как у матери. Хотя не совсем. У матери – мясистые полушария, а тут упругие конусы. Спереди на теле шерсти нет. Кожа. Вся чёрная. Аж лиловая, как спелая фига. Лицо красивое, несмотря на черноту: правильных удлинённых очертаний, высокий лоб, гладкие, отблёскивающие на солнце щёки, тонкие брови, быстрые глаза с синими белками, небольшой подбородок и губы, которые так и зовут отведать. Молодая, не то что мать. У той в волосах седина, подбородок квадратный, потому что в углах рта и на щеках морщины, глаза всегда прищурены – видят не так хорошо, как у него самого. Вот добыча! А ягоды бодрости можно отложить на потом.

Сбросил на землю мешок и бурдюк, спустил с плеча шкуру леопарда, добытую в пути. Швырнул к ногам незнакомки:

– Хочешь?

Схватила. Хочет! Два быстрых шага – и его рука держит её руку выше локтя. Попробовала вырваться, да куда там!

– Каин, – потыкал пальцем в свою грудь. – А ты? – потыкал в её конусы, пощекотал, стараясь понежнее.

Засмеялась. О, а от неё ещё и пахнет не просто потным телом, а чем-то… как от сосны… или – нет, не от сосны. Какая-то смола, которой он не знает. Что-то сказала, да он не разобрал. Поцеловал в губы крепко, обнял изо всех сил, чувствуя, что штаны могут и лопнуть под напором его страсти. Оторвался с сожалением.

– Мы пойдём? – поперебирал пальцами, показывая ходьбу. – Вместе? – показал на неё и на себя.

Тут она поняла. Показала на него и на себя, потом в лес, потом на шкуры – подаренную и ту, что мездрила.

И был шалаш в лесу, и были похожие на неё – чернолицые, в шерсти со спины, большинство – сутулые и с тяжёлыми челюстями, старуха, дети и подростки. Один юнец чуть не продырявил его деревянным копьём, но отстал, увидев, что он оставляет старухе шкуру леопарда, недоделанную шкуру козы, нож и три дротика. Его напоили козьим молоком, а ягод бодрости сушёных насыпали целый мешок. Дали также свёрточек смолы, которой пахло от девушки. А потом девушка стала женщиной. Его женой. И всё. В обратный путь.

За время обратного пути он узнал наконец, что ягоды бодрости называются «каффа», что жену и смолу зовут одним словом «мирра», и много чего ещё. А напоследок, приближаясь к дому – что станет отцом.

Во дворе дома выстроили флигель. В свой срок родился сын Енох. Ещё через год – Мафусаил. Потом пошли девчонки: Двойра, Шера, ещё кто-то, ещё какие-то пацаны… Видел их Каин всё реже, так как приходилось уходить из дому всё чаще и всё дальше. И на охоту, и пахать. Ведь поле требовалось всё больше. Свои отец и мать, папаша Адам и матушка Ева, помогали, но разраставшаяся семья сжирала все силы. Брат-пастух пропадал месяцами. И затурканный заботами молодой отец всё чаще путал детишек и всё меньше хотел Мирру.