Кибердемоны 2. Сонгоку - стр. 16
– Может, она не погибла, – запальчиво возразил Мирон. – Анонимусы обещали её найти…
– Значит, в Плюсе его в это время не было, – нетерпеливо перебил Платон.
– Или… электронные устройства Призрака не замечают, – пожал плечами Мирон. – Только люди.
Он вновь повалился на кровать, ощутив зверскую усталость. Глаза просто слипались.
Джет-лаг, – подумал он. – И Неоновая Хризантема…
– Сейчас я отрубаюсь, – сказал он брату. – Но мы разберемся. С призраками, с убийством отца… Со всей этой херней. Лады?
– Если ты не против, я поработаю в Плюсе, – ответил Платон. – Наведу кое-какие справки.
– Развлекайся, – буркнул Мирон и зарылся в подушку.
В следующий миг раздался стук в дверь.
Он разлепил веки, тупо посмотрел на дверную ручку.
– Кто там? – спросил он программу.
– Не могу определить. Его… он как-то прячется. Этого человека нет ни на одной из камер.
Стук стал настойчивее.
Заворчав, как пёс, Мирон поднялся и шагнул к двери. Номер был небольшим и одного шага было более чем достаточно.
– Кто там? – спросил он. Усталость сжимала мозг липкими пальцами, думать ни о чём не хотелось.
– Господин Орровски? – голос был незнакомым, с еле заметным акцентом на букве "л". – Нам необходимо поговорить.
– Кто вы такой?
То, что здесь кто-то знает его имя, заставило Мирона проснуться.
– Откройте дверь. Не бойтесь, я не кусаюсь. Для вас же будет лучше, если меня здесь никто не увидит.
Мирон приложил ладонь к сенсорной панели, дверь приоткрылась. На пороге стоял давешний посетитель бара. Тот, что салютовал ему бутылкой пива.
2.3
Чёрный ход и пожарная лестница.
Войдя, незнакомец сразу сел на стул, который стоял у кровати. Мирону ничего не оставалось, как взгромоздиться на футон.
Будто он больной, и навестить его пришел не слишком приятный родственник.
Конструкт лежал на покрывале – примерно посередине между ним и Мироном.
Он был странный. Будто сошел с картины Мондриана: квадратная голова – лысина окружена жесткой, торчащей во все стороны порослью, квадратные плечи, с которых плащ, коричневый, как грязь под ногтями, спадал бесформенными грубыми складками…
Когда Мирон добрался до ботинок – грубых, разношенных, то невольно перевел взгляд на синт-ковёр – не осталось ли на нём грязных следов. Но если они и были, ворсинки ковра уже всё поглотили.
Человек сидел молча, крутя в желтых пальцах с крепкими квадратными ногтями замусоленную сигарету – будто давал время к себе привыкнуть.
Он сидел так близко, что Мирон чувствовал запах: табак, сдобренный каким-то ароматизатором, пиво, машинное масло – будто незнакомец много времени проводит за рулём. От его плаща, влажного на плечах, несло плесенью.