Кеша - стр. 18
И в следующий раз Сергей Петрович пришел на кухню во время готовки, чтобы поболтать, и в следующий.
В очередной раз, когда Сергей Петрович снова предложил Элине присоединиться к нему за обедом, она все-таки села за стол, но ничего есть не стала, а налила себе чаю и достала из сумки принесенный ею круассан.
Разговоры у них становились все задушевнее и задушевнее. Сергей Петрович пытался узнать побольше о ее жизни, но Элина о себе рассказывала очень неохотно: единственное, что он узнал, – это то, что Элина родилась вроде бы в Челябинске, родителей своих не знает, воспитывалась в интернате. Поэтому, собственно, ее и записали русской – несмотря на явно восточную внешность. А вот кто по национальности были ее родители, она не знает и вряд ли когда-нибудь узнает. А с интернатом, как-то рассказала Элина, ей повезло: интернат был хороший, там была отличная директриса, искренне любящая детей, и работников интерната она подбирала соответствующих.
О том, как она попала в Москву, где живет и чем еще занимается кроме уборки, Элина рассказывала очень мало. Упоминала только, что закончила техникум по всяким портняжно-пошивочным специальностям, некоторое время работала в ателье, но эта работа ей не понравилась, поэтому в конце концов переквалифицировалась в домработницы, тем более что она всегда любила готовить. В ателье, рассказала Элина, зарплату платили очень так себе, а у домработницы работа сдельная, так что выходит значительно больше, особенно если не лениться и пахать по восемь-десять часов в день.
Сергей Петрович очень быстро привык к их беседам, и в дни, когда Элина не приходила, ему их очень не хватало.
Приведение себя в порядок
В какой-то момент Сергей Петрович посмотрел на себя новыми глазами – не вдовца-одиночки и старого замшелого гриба, а еще не старого мужчины, в дом которого приходит молодая и привлекательная женщина. Не то чтобы он имел на Элину какие-то планы, однако она его явно привлекала, и Сергею Петровичу хотелось перед ней выглядеть не замшелым грибом.
Он вдруг понял, что костюмные брюки без пиджака выглядят достаточно неуместно, а надевать костюм дома – это совсем перебор, что светлых рубашек у него всего две, что ему давно пора подстричься, однако мужская модельная стрижка за двести рублей, которую он обычно делал в ближайшей к дому убогой парикмахерской, превращала его из замшелого гриба в ужасно подстриженного замшелого гриба. И что вообще, дружочек, сказал себе Сергей Петрович, надо уже заняться собой. Ведь жизнь-то не закончилась, жизнь – она совсем не закончилась.