Кержак - стр. 20
– Как на родном Керженце, – мелькнула приятная мысль.
Виднелись постройки посада, крепость, это был Царицын. Тут в степи и нужно было размещать Черту от набегов степняков, но за все лето Царицынский воевода Андрей Унковский так и не распорядился отправить колодников в степь работать, он неплохо эксплуатировал их труд на своем дворовом хозяйстве, – государева служба подождет, свое-то ближе. Унковский принадлежал к таким воеводам, которые наносили вред Московскому государству своим воровством местной казны больше, чем все окрестные воры вместе взятые. А тут вдруг воевода спешно распорядился всех колодников бросить работать день и ночь по укреплению городской стены. Слушком от стрельцов арестанты услышали, что казаки из Персии возвращаются, два с половиной года их не было, думали, и не вернутся. А тут, на тебе, возле Астрахани стоят, со дня на день челны их возле Царицына могут показаться. Как воеводе Унковскому поступить, не знает он, выгадывает, хитрец. С казаками дружбу водить государь запрещает, можно в опалу попасть, а открыто казакам противостоять боится.
Перестали колодников на работу гонять, какой день держат в тюрьме, затих весь Царицын, но потом за стенами стало шумно. И вдруг отворилась дверь и с хрипотой, но веющим свободу голосом прозвучало:
– Все, вываливай на волю!
Поползли арестанты, потопали, загремели цепями. Вышел Евдоким, посмотрел на синее небо, солнце конца лета 1669 года припекало, это же низовья Волги, а не среднее верховье. По Царицыну казаки гуляют, свой товар из Персии продают и стрельцы с ними, все вроде вместе. Подвели колодников к крепкому, одетому в добротную рубаху казаку, он окинул их взглядом и уверенным голосом сказал:
– Мы казаки вольницы, атаманом буду я, зовут меня Степан, сын Тимофея Рази! Нам ваше воровство неведомо, и розыск мы не чиним. Кто захочет идти, куда его глаза укажут, пусть идет, а кто захочет со мной пойти, тот вольным казаком будет!
Стрельцам, все еще пытающимся стеречь арестантов, не совсем понимающим всего происходящего, атаман тоже предложил определиться: с ним идти или у воеводы оставаться, а могут и по домам уходить. Стрельцы бросили колодников опекать, скучились в две кучи, одни оставались с казаками, другие шептались в раздумьях.
Атаман вновь развернулся к арестантам, они все как в один голос загалдели:
– Батюшка-атаман, из могилы нас поднял, как нам не идти за тобой, – и стали земным поклоном благодарить, а некоторые на колени повалились. Только один Евдоким спросил:
– За что воюешь, атаман?
– За волю народную! – Ответил Степан Тимофеевич. – К персам за зипунами ходили, а далече жить будем, как круг вольных казаков прикажет.