Кэрри - стр. 15

Тем не менее из дома Уайтов никто не выходил. Даже хозяйка не показывалась развесить на веревках белье… Вот, кстати, еще один штрих: она никогда не вывешивала на улице нижнее белье. Не только свое, но и Кэрри, хотя ей было всего три года. Исключительно в доме.

Я немного успокоилась и решила, что Маргарет, может быть, увела Кэрри куда-нибудь в парк – помолиться на природе или что-нибудь еще в таком духе. Короче, спустя какое-то время я перевернулась на спину, закрыла глаза рукой и задремала. А когда проснулась, рядом, разглядывая меня в упор, стояла Кэрри.

Миссис Хоран умолкает, глядя куда-то в пространство. Снаружи бесконечной чередой проносятся машины. Я слышу тонкое гудение моего репортерского магнитофона. Но все это кажется лишь хрупкой, тонкой оболочкой другого, мрачного мира – настоящего мира, где и зарождаются кошмары.

– Она была такая лапушка, – продолжает Стелла Хоран, закуривая. – Я видела ее школьные фотографии и то ужасное, расплывчатое черно-белое фото на обложке «Ньюсуика». Помню, смотрела на них и думала: «Боже, куда же она исчезла? Что с ней сделала эта женщина?» Странное какое-то чувство возникало: и страх, и жалость… Такая милая была девчушка – розовые щечки, яркие карие глаза, волосы светлые, только видно, что они потом потемнеют. Одно слово – лапушка. Милая, умница, совершенно неиспорченная. Видимо, тогда отравляющее душу влияние ее матери еще не проникло так глубоко.

Я чуть приподнялась от неожиданности и попыталась улыбнуться. Никак не могла сообразить, как поступить. Меня здорово разморило, и голова совершенно не работала. Потом просто взяла и сказала: «Привет». На ней было желтое платьице, довольно симпатичное, только очень уж длинное для маленькой девочки, да еще летом – оно ей чуть не до лодыжек доходило.

Кэрри не улыбнулась в ответ, а, указав на меня пальцем, спросила:

– Это что?

Я поглядела на себя и увидела, что, пока спала, лифчик совсем сполз. Я его поправила и ответила:

– Это моя грудь, Кэрри.

А она на полном серьезе:

– Я тоже такую хочу.

– Подожди немного, Кэрри, – объяснила я ей. – Лет через восемь-девять и у тебя появится…

– Нет, не появится. Мама сказала, что у хороших девочек ее не бывает. – Она очень странно выглядела, когда это говорила, странно для маленькой девочки: как-то печально и в то же время самодовольно.

Я даже ушам своим не поверила и выпалила первое же, что пришло мне в голову:

– Но я тоже хорошая девочка. Да и у твоей мамы есть грудь.

Кэрри опустила голову и сказала что-то так тихо, что я даже не расслышала. А когда попросила ее повторить, она посмотрела на меня как-то с вызовом и сказала, что, мол, мама была плохая, когда ее сделала, и поэтому, мол, у нее есть грудь – «мерзостные подушки», она сказала, только как бы в одно слово.