Каждый час ранит, последний убивает - стр. 71
– Ты тоже однажды встретишь мужчину. И с первого взгляда поймешь, что это он! – добавляет она, подмигивая.
Я вдруг вспоминаю об Изри, и сердце у меня сжимается.
Маргарита говорит, чтобы я достала из холодильника маленькую коробку. Внутри лежит великолепное слоеное пирожное.
– Это «наполеон»! Ты такое уже ела?
– Нет.
Этот десерт – само объедение. Каждый кусочек смягчает мои боль и страдания.
– Ты дочитала книгу, которую я тебе дала две недели назад?
– Нет… у меня было не очень много времени на чтение в последнее время.
Отводя взгляд, Маргарита говорит:
– Межда объяснила мне, что ты – ее племянница и работаешь, чтобы немного помочь семье… То, что ты так делаешь, хорошо. Ты молодец. Но лучше бы ты ходила в школу, нет?
Я тоже смотрю в сторону и вытираю набегающие слезы.
– Я стараюсь учиться сама, – говорю я шепотом. – Когда есть силы.
– Сколько у тебя братьев и сестер?
– Думаю, двое. Два брата.
– «Думаешь»?
– Когда я уезжала из Марокко, у папы было два сына от новой жены. Но с тех пор у него, может быть, появились еще дети.
– То есть… у тебя нет новостей о твоей семье?
Ну вот. Она смогла заставить меня плакать. Она встает и идет меня обнять. Никто со смерти мамы меня не обнимал. Мои слезы превращаются в неиссякаемый поток.
– Где твоя мама?
Я с трудом говорю, что она умерла, а потом горло снова перехватывает от слез.
– Бедняжка моя…
Она гладит меня по спине, и я еще сильнее плачу, потому что мне очень больно. Я чуть отстраняюсь, хотя мне бы хотелось остаться в ее объятиях навсегда.
– Я закончу убирать, – произношу я, вытирая слезы. – Не передавайте Межде наш разговор, хорошо?
Маргарита медлит. Наверное, она все поняла.
– Она не отдает тебе деньги, которые ты здесь зарабатываешь, так?
Я больше не могу сдерживаться. Маргарита падает на стул, сжимает кулаки.
– Вы же ничего ей не скажете? – всхлипываю я.
– Если хочешь… Но теперь, когда я это знаю, я не хочу, чтобы ты сюда приходила. Я думала, что это деньги для тебя, для твоей семьи…
Я кладу ладонь ей на руку:
– Пожалуйста, не делайте этого… Не выгоняйте меня! Потому что вы – единственный человек, которого мне приятно видеть. Потому что я хотела бы, чтобы понедельники были каждый день…
Теперь плачет Маргарита. А обнимаю ее я.
– Рассказывай, – просит она глухо.
– Меня зовут не Тама, – тихо говорю я. – Меня зовут…
Я все ей рассказала. Почти все. Но умолчала о том, что меня били ремнем, о гвозде в руке или об утюге. Потому что, я уверена, Маргарите было бы тяжело это слышать. Она хотела вызвать полицию. Я так испугалась, что стала умолять ее никуда не звонить, иначе меня арестуют и посадят в тюрьму. Она начала убеждать меня в обратном, но я ей не поверила. Еще я ей объяснила, что Сефана рассказала обо мне всякие ужасы моему отцу, поэтому, если я вернусь домой, меня там не примут.