Каждому свое - стр. 66

После недели полуголодных скитаний по лесам сытный горячий обед подействовал на Северова усыпляюще. Сопротивляясь дьявольскому искушению, он несколько раз прошелся по комнате, глянул в окно и как бы назло бдительному наблюдателю лег на диван, повернувшись к окну спиной.

– Хочу поведать тебе одну сакраментальную тайну, – разоткровенничался однажды Григорий. – Самые талантливые сочинители легенд – это уголовники. В конце тридцатых годов мне пришлось в течение некоторого времени иметь с ними дело. И этот опыт останется со мной навсегда. Меня поразило тогда, с каким искусством и тщательностью эти порой малообразованные люди придумывали легенду и как последовательно затем придерживались ее на следствии, признавая все вторичное и отрицая начисто главное.

– По улице N шел?

– Бывало.

– Знакомого встретил?

– А как же!

– Говорил с ним?

– За жизнь – да, но недолго.

– Во двор дома номер N заходил?

– Наведался.

– Дворника, подметавшего улицу, видел?

– Не только, даже и поздоровался.

– Девочку с собачкой встретил?

– Встретил и собачку погладил.

– Поднялся по лестнице.

– Вскарабкался.

– Вскрыл отмычкой квартиру. Забрал вещи.

– Боже упаси!

Израсходовав за прошедшую неделю значительную долю нервной энергии, Северов крепко спал. Предвидя трудные времена, мозг его жадно хватался за любую возможность обрести хотя бы минутный покой.

Распорядиться крупной удачей, свалившейся внезапно и неизвестно откуда и сохранить при этом не только свое лицо, но и подобающую форму поведения, оказалось не так просто, как может показаться со стороны.

Анализируя свое поведение, Гофмайер был вынужден признать, что допустил несколько промахов, непозволительных для лица, занимающего его положение и должность.

Когда русский парашютист направился в сопровождении дежурного писать покаянную, Гофмайер непроизвольно поднялся с места и сопровождал его, словно почетного гостя, до дверей. Слава Богу, неведомая сила удержала его от того, чтобы вслух пожелать тому удачи. Признаться, он был близок к этому.

Оставшись наедине с собой, он несколько раз прошелся по комнате, ненадолго задержался у окна и, пройдя дальше, остановился у полки, на которой стояли четыре разноцветных томика. «Моя борьба» Адольфа Гитлера.

Ни одного из томов он не открывал, а потому и не читал, однако, знал общее содержание книги из бесед за вместительной кружкой, которые велись во время застолий единомышленников в одной из близлежащих пивных.

Он вдруг остановил ход мыслей. Сейчас нужно решать главное. Было бы полезно доложить об успехе прямо адмиралу. Но во второй раз такого местное начальство не простит. Если дать ход делу отсюда по всей положенной вертикали, то на финише от твоих заслуг останется жалкий огрызок. С другой стороны, есть строгое предписание действовать вместе с госбезопасностью. Этого избежать или обойти никак нельзя.