Казанский альманах. Гранат - стр. 51

– Видите ли… вы…точнее, ваш муж, – заговорила Лиза, путаясь в словах, сама ощущая все эти беспомощные многоточия. – Сигарета упала и прожгла мою занавеску.

Она наконец-то договорила и теперь в доказательство протягивала Доре тюлевый комочек. Та стояла, недвижимая и невозмутимая, расставив ноги, как боец на ринге. Молчание длилось несколько секунд, а потом Лизу завалило словесным камнепадом:

– И чё ты мне свою тряпку тычешь? Сама прожгла, а мы виноваты? Умная такая, что ли? Иди, ищи дураков в другом месте! Ишь ты, курица!

Бац – и дверь захлопнулась у Лизы перед носом. Ей показалось, что её облили ледяной водой. Руки и ноги онемели, горло сжалось, уши заложило.

Она вернулась к себе, прижимая к груди изувеченную занавеску, заперла дверь и остаток вечера слушала, как Дора и Пётр на все лады костерят «стерву» и «прощелыгу» с нижнего этажа, которая «припёрлась», чтобы содрать с них кучу денег за дырявую тряпку.

Лиза выбросила занавеску в мусорное ведро, закрыла балконное окно, которое было теперь беспомощно-голым, и решила, что больше ни за что не станет открывать его – по крайней мере, пока Дора и Пётр не уедут в свою деревню.

Её крошечный мирок стал ещё меньше.

Нужно просто перестать обращать на них внимание! Но штука была в том, что, приняв такое решение, она никак не могла его выполнить. Как в притче про Ученика, который искал просветления, получил от Мастера совет никогда не думать про белых обезьян, и с тех пор думал о них постоянно. Она поневоле прислушивалась, готовилась к худшему – и худшее было тут как тут.

Обычно Лиза ложилась рано: в десять старалась уже быть в постели. В её квартире слышалось лишь тиканье часов – зато наверху кипела жизнь.

Всегда так было или началось лишь после её визита?

Она не могла вспомнить, как ни старалась.

Соседи с грохотом раскладывали диван, обрушивая его прямо на голову Лизе. Телевизор не смолкал ни на минуту. Дора и Пётр, похоже, специально расходились по разным углам квартиры и перекрикивались друг с другом. По полу стучали пятки, половицы скрипели и стонали, что-то падало, громыхало, трещало…

Лиза лежала, уставившись в потолок, не смыкая глаз, и слушала эту какофонию, а за полночь, когда шум стихал, уснуть не получалось, как ни старайся. Разгуляла сон, как говорила бабушка.