Казанский альманах 2019. Коралл - стр. 47
После ужина госпожа Фукс услышала очередное интересное откровение, когда Александру Сергеевичу в руки попала книга одного казанского профессора, содержавшего как стихи, так и прозу. С нескрываемой досадой Пушкин воскликнул: «О, эта проза и стихи! Как жалки те поэты, которые начинают писать прозой; признаюсь, ежели бы я не вынужден был обстоятельствами, я бы для прозы не обмакнул пера в чернильницу…»
Лишь после часа ночи с искренним сожалением поэт расстался с четой Фуксов, на рассвете он наметил отъезд. Попрощаться с другом из предрассветной мглы примчался Баратынский, и Александр Сергеевич подарил ему на память свой небольшой карандашный портрет, написанный Ж. Вивьеном. Он подвёл итог своего посещения Казани в письме жене, отметив не напрасным посещение этой стороны. Пушкин покидал город, в котором официальные власти предпочли не заметить его двухдневного присутствия. «Казанские губернские ведомости» обошли это событие молчанием. Про материалы, предоставленные Карлом Фуксом, поэт позже напишет: «Ему обязан я многими любопытными известиями касательно эпохи и стороны, здесь описанных».
Александра же Андреевна, вставши в пять утра, принялась творить стихи «На проезд А. С. Пушкина через Казань». К восьми часам она отослала их в особняк к Энгельгардту, но знаменитый гость уже покинул город, оставив для госпожи Фукс записку. «С сердечной благодарностью посылаю вам мой адрес и надеюсь, что обещание ваше приехать в Петербург не есть одно любезное приветствие. Примите <…> изъявление моей глубокой признательности за ласковый приём путешественнику, которому долго памятно будет минутное его пребывание в Казани».
Она приняла записку за обычную любезность светского человека, ни к чему, впрочем, не обязывающую, но ошиблась. Александр Сергеевич вступил с ней в переписку и даже имел намерение напечатать в «Современнике» её труд этнографа и краеведа, а именно очерк «Поездка из Казани в Нижний Новгород». О намерении печатать этот очерк в журнале упоминается в книге составителя В. В. Кунина «Последний год жизни Пушкина», и там же отмечается, что наряду с «Александром Радищевым» Пушкина, записками Карамзина и стихотворением «Два демона» Тютчева труд Александры Фукс не был пропущен цензорами, видимо, потому, что в нём говорилось о старообрядцах. Почётно, заметим, оказаться в такой компании!
А вот последнее из писем Пушкина к Фукс довольно примечательное по своему содержанию: «Милостивая государыня Александра Андреевна, я столько перед вами виноват, что не осмеливаюсь и оправдываться. <…> Не понимаю, каким образом мой бродяга Емельян Пугачёв не дошёл до Казани, место для него памятное: видимо, шатался по сторонам и загулялся по своей привычке. <…> При сём позвольте <…> препроводить к Вам и билет на получение «Современника», мною издаваемого. Смею ли надеяться, что Вы украсите его когда-нибудь произведениями пера вашего? 20 февраля 1836».