Казанские юридические школы: эволюция образовательных и научных традиций в современной юриспруденции - стр. 13

. Свои предложения о необходимости исследования правовых обычаев местного населения юридический факультет высказал в период 1894–1898 гг. в связи с разработкой и введением в действие новых учебных планов42. К сожалению, это интересное и нужное предложение не нашло претворения в жизнь, ибо в корне противоречило политике царизма, веками приучавшего русский народ «видеть в других народах нечто низшее, нечто «по праву» принадлежащее Великороссии…»43.

Подавляющая часть профессорско-преподавательского состава юридического факультета Казанского университета на рубеже XIX-XX веков в своих политических устремлениях не поднималась выше требований конституционной монархии. Если для ранних буржуазных революций типа английской (середина XVII в.) подобное требование было революционным, то на фоне предпосылок первой русской революции оно становилось задачей лишь общедемократического характера. Но и подобные устремления представителей русского буржуазного общества были опасны для царского самодержавия, свидетельствуя о кризисе всей его политической системы. Поэтому уже в самом начале 1905 г. последовало министерское предписание о «должном» поведении профессорско-преподавательского состава «в тяжелое время, переживаемое Отечеством». Предписание предупреждало против того, что «отдельные представители преподавательского персонала высших учебных заведений… и коллегиальные органы сих последних позволяли себе не раз за последнее время… осуждение не только отдельных правительственных распоряжений, но еще к тому же и осуждение самого государственного устройства империи»44.

Революционные события 1905–1907 гг. выявили подлинные политические настроения и преподавателей и студентов юридического факультета Казанского университета. Основная часть профессоров и преподавателей представляла собой «золотую середину», которой в равной степени были страшны крайности как подлинно революционных элементов общества, так и реакционных45. Вполне понятно, что умеренные, конституционно-демократические убеждения и симпатии этой группы преподавателей вызывали критику и «справа» и «слева». Так, группа черносотенно-монархической студенческой молодежи, хотя и была немногочисленной, ожесточенно критиковала таких преподавателей, обвиняя их «в принятии на себя роли иуд русского просвещения». Нападая на университетскую автономию, отстаиваемую передовыми преподавателями и учеными, студенты-черносотенцы «возмущались» тем, что именно благодаря этой автономии с университетских кафедр «стали литься панегирики пролетариату между опытами по физике, толками о каноническом праве, разъяснениями русских говоров»