Казань и Москва. Истоки казанских войн Ивана Грозного - стр. 20
То, как в Москве придирались к каждой запятой в грамотах иностранных послов и указывали им на дверь из-за цвета печати на документе, сегодня многим покажется странным. Но дело здесь вовсе не в «нарушении фирменного стиля»: нередко какая-нибудь мелкая деталь доходчивее любых слов выражала отношение одного правителя к другому. Если, скажем, в XVIII столетии даже на определенные огрехи в царской титулатуре иногда смотрели сквозь пальцы, то на стадии становления единой державы мелочей не было. Любая «ошибка» становилась опасным прецедентом. Подписанный по невнимательности документ, где в формулировках принижен статус монарха или не указаны подконтрольные ему земли, мог привести к войнам, территориальным претензиям и многим другим неприятностям. Следили московские дипломаты не только за текстами посольских грамот, но и за собственными словами. Порой какие-то невнятные для современного человека «заклинания» (скажем, «царево слово на голове держу») настолько роняли престиж страны и ее государя, что сознательный посол где-нибудь в Бахчисарае отказывался произнести такое и под страхом смерти.
Подобная самоотверженность дипломатов вкупе с ростом могущества их правителя приносила свои плоды. Вторая половина XV – первая треть XVI века отмечены полосой признания Великого княжества Московского значимой державой в глазах всего известного мира. Даже тогдашний «сотрясатель вселенной», османский падишах, назвал великого князя братом, то есть равным. Этот термин стал ключевым для московских правителей, которые «братались» с самыми сильными монархами Запада и Востока. Поэтому когда в 1489 году прибывший в Москву австрийский посол посулил Ивану III пожалование королевским титулом от императора взамен на вступление в антитурецкую лигу, ответ великого князя был однозначным. Он вольный самодержец по «Божьему произволению», и назначений от кого-либо еще «высочайшее небесное начальство» не потерпит. Ведь принять предложение императора означало признать вассальную зависимость от Габсбургов.
И без их ненужных милостей титулатура московского правителя постоянно набирала вес по мере присоединения все новых княжеств к его государству. Еще в 90-е годы XV – начале XVI века она включала порядка девяти пунктов: великий князь Владимирский, Московский, Новгородский, Тверской и т. д. Уже при Василии III список увеличился до 21 территории и «иных земель». Все это скрупулезно указывалось на великокняжеской печати и в государственных документах, выражая статус страны на международной арене.
Еще одним «дипломатическим аватаром» крепнувшей державы стал изменившийся облик самой Москвы. При Иване III на месте обветшалой белокаменной крепости времен Дмитрия Донского вырастает настоящий уголок Милана – возведенный итальянскими зодчими кирпичный кремль. Перестраивается великокняжеский дворец, создается роскошная Грановитая палата. В ней начинают принимать послов, которые в обязательном порядке проходят через знаменитый портал, украшенный единорогами и двуглавым орлом. И действительно, после долгого пути по безлюдным просторам «Московии», непритязательной деревянной архитектуры ее городков и деревушек для иностранных представителей все это было как телепорт в другое измерение.