Казаки в Абиссинии - стр. 35
«Всякое дыхание да хвалит Господа!» На всех языках разносится хвала Ему… Казаки вставали и садились на свои стулья, сообразно с тем, как то делали англичане. Ни разговора, ни шепота, полное уважение к чужой религии.
Служба кончилась. Пошли из храма.
– Ну что, – спрашиваю, – понравилась вам служба у англичан?
– Очень понравилась, – раздались ответы.
– Умилительно так эта девушка пела, просто за душу хватала, так пела, – говорит Терешкин, поэт в душе.
– Хорошо! Особенно хорошо, ваше высокоблагородие, то, что у каждого книжка в руках, значит, с сознанием службу слушает – очень это полезно, – замечает грамотей Любовин.
Возвращаемся все в праздничном настроении. Хотя, конечно, и не у настоящей обедни были, а всё-таки и пение хорошее слыхали, и мысли думали церковные, воскресные, значит, похоже на Россию, а теперь всё, что похоже на Россию, так дорого нам.
В Easterne Exchange – новость: итальянский и австрийский консулы выразили желание поближе познакомиться с казаками. После завтрака в отеле на веранде верхнего этажа – пение и пляска. Панов, Изварин, Полукаров и особенно Любовин превзошли сами себя, хор старался изо всей мочи – это был настоящий концерт. Итальянец восхищался пением, австриец пляской. В конце и того и другого по русскому обычаю качали.
– Что ж, ваше высокоблагородие, понравилось им? – спрашивали меня с живейшим интересом казаки.
Им так хотелось произвести хорошее, доброе и лихое впечатление на иностранцев, прославить имя русское, казачье, на берегах Средиземного моря.
3 (15) ноября, понедельник. С семи часов вечера ожидаем парохода французского общества Messageries Maritimes[20] – Pei-ho. Все вещи упакованы и сложены на ручные тележки подле отеля. Подле ящика с деньгами стоит часовой, двое бродят около имущества, теплая лунная ночь царит над Порт-Саидом. С моря дует сильный ветер, большие желтые волны, покрытые на вершинах пеной, с глухим рокотом несутся на берег. Ночью при лунном свете они особенно грозны. Люди конвоя спят на бурках в пустом номере. Парохода нет до самого утра.
4 (16) ноября, вторник. В шесть часов утра ко мне зашел господин Пчельников и сказал, что пароход входит в порт. Я спустился. При бледном свете наступающего дня я нашел всё, как было: нагруженные телеги и часовых на бурках. Пришел кавас русского консульства и привел носильщиков. Вещи перевезли на пристань и стали грузить на маленький пароход. Было семь часов утра, когда 10 000-тонный пароход Pei-ho величественно вошел в канал. На нем масса пассажиров. Капитан, к которому я отправился, объявил мне, что в третьем классе имеется только 21 место, тогда как у нас было всего 24 человека, считая прислугу начальника; пошел смотреть.