Кавказские евреи-горцы (сборник) - стр. 39

– Что же, ты за нее заплатишь, что ли? – насмешливо спросил нукер.

– И заплачу. Гони корову назад.

– Плати, если богат!

Но роли благодетельного провидения Магомед не мог выдержать до конца. Точно желая ослабить впечатление, он разорался на бедную женщину. Та, впрочем, обрадовалась и стала перед ним, опусти голову, но уже с просветлевшим лицом.

– Чего ты тут! – кричал Магомед. – Что ты за хозяйка… Дети голые… Не бьет тебя муж, верно! Ишь ты, тоже плакать умеет. Приведи детей вечером – платье им дам да хлеба велю своей Заза отсыпать вам!

И он опять заорал и затопал ногами.

Оказалось, что трагический злодей является постоянно плательщиком за свой обедневший аул. Все ему должны. Недостача хлеба, другая какая необходимость – сейчас к Магомеду, и он, сохраняя тоже суровое выражение лица, поможет в действительной нужде. Да не так поможет, как помогает, например, наш деревенский мироед, заставляя должника работать на себя, идти к себе в кабалу. Нет, Магомед именно давал так, чтобы правая рука не знала, что делает левая.

Вот вам и трагический злодей Магомед-оглы!

Горный пейзаж как-то разом померк. Стало все сумрачно, даже, пожалуй, грозно. Представьте себе гору, которая треснула пополам. Щель, со стороны незаметная, блестит как острие ножа, когда тропинка поворачивает прямо к ней. Это даже не коридор, а просто трещина.

– Неужели дорога туда идет?

– Кай-Булагская щель называется. Сказывают давно тому назад, когда еще по всему Дагестану и уруса не бывало, когда наши жили как горные орлы, на всей своей вольной воле, один богатырь проезжал здесь. Десять дней и десять ночей на коне оставался, устал страшно, а тут вдруг крутая гора перед ним.

Ему-то ничего, коня ему жаль стало. Вынул он шашку и рубанул; с тех пор и явилась щель эта. Теперь таких богатырей нет.

По мере приближения к трещине слышался грохот воды, точно сворачивавшей с места громадные скалы.

– Что там, поток?

– Хорошо, что дождя нет, а то не проехать бы.

– Почему?

– А по всей щели, точно облако, вспененная вода бежит. Вниз с откосов ручьи стекают, ну и вздуется, шалит.

Раз тут целый джамаат наш сбросило, ни один жив не вышел. На середине горы дождь их захватил, ну до выхода они и не успели добраться. Тела ужасно избило водой о скалы. Трудно узнать их было. Сюда вот, в эту долину, снесло. С тех пор так и называем мы ее «мертвой».

Прямо у входа в щель был духан. Плоская кровля его далеко выдавалась вперед, образуя открытую галерею. По столбикам, поддерживавшим выступ крыши, ползли вверх виноградные лозы, переплетаясь в тысячи причудливых арабесок. Сквозь эту зеленую сеть ничего не было видно, зато когда, сойдя с лошадей, мы вошли туда, каким чудным уголком показался нам этот жалкий дагестанский кабак! Сквозь виноградные сети солнце играло на стенах дома изумрудным блеском.