Кавказские евреи-горцы (сборник) - стр. 38
Самого его не было. Вышла жена его, голодная, истощенная женщина.
– С твоего мужа следует три рубля.
Та только широко раскрыла глаза:
– Спаси вас Аллах!.. Да у моего Курбан-оглы и денег таких никогда не было!.. За что?.. Что он сделал?
Мотивы своих решений окружные начальники не объявляют и оправданий никаких не принимают вовсе.
– Женщина, не говори лишнего!
– Да сжальтесь же над нами бедными, посмотрите, как мы живем.
Жили действительно ужасно. Сакля вся состояла из мазанного глиной плетневого короба. В одном отделении его стоял вол и корова, в другом жил несчастный Курбан-оглы. На его жене были лохмотья. Голый ребенок, какой-то жалкий, напуганный, словно дикий зверек выглядывал из-за дверей и поминутно прятался в душную тьму своего жилья.
– Что тут время терять! – вступился нукер. – Гоните корову. Коли через три дня не внесет штраф, продадим в городе.
Несчастная даже не протестовала. Она только опустила руки, как-то разом поникла и помертвела вся, точно все внутри у нее осело, упало. Пока голодную коровенку выгоняли из хлева, слезы медленно струились по этому закостеневшему лицу. Только когда корову выгнали, она разом рванулась к ней, схватила ее за шею и точно повисла на ней.
– Убить вы нас хотите? Что вон те малютки есть будут, они ведь только и живут молоком. Больше у нас ничего нет… Маце, Ахмед!
Из сакли робко показался мальчуган, за ним едва переступала на маленьких ножонках крошечная девочка.
– У нас корову отнять хотите… – рыдала мать. – За одно и их схороните, все равно с голоду умрут.
Магомед по привычке, совершенно бессознательно, достал из кармана лаблабы и протянул горсть мальчику. А на лице сохранялось все тоже начальственное выражение и сумрачные очи так же грозно смотрели из-под седых, нависших бровей.
– Вола можно взять! – заикнулся нукер.
– Вол не ее. Вол братнин! – заметил аульный крикун.
– Нехорошо! – вдруг вырвалось у Магомеда.
Все в изумлении оглянулись на него.
– Нехорошо! В самом деле умрут… Ишь какие маленькие.
И жилистая рука легла на голову крохотной девочки. Та даже присела от этой ласки.
– Нам рассуждать нельзя, – объяснял нукер, – мы посланы… велено…
– Что такое говорите вы там! – разгорячился Магомед. – Кто вас послал? Грабить хотите вы, что ли? У бедных детей кормилицу отнимаете. Что, они виноваты в том, что отец их Юсупу дерзость сказал? Виновата она, что ли?
И Магомед подхватил девочку, поднес ее к самому носу ни в чем не повинного и до сих пор молчавшего аульного крикуна-парня необычайно глупого вида. Букашка в сильных руках Магомеда раскричалась.