Кавказская слава России. Шашка и штык - стр. 36

Капитан вернулся к Земцову.

– Ваши люди могут погасить пальники, мы даем слово в обмен на ваше. – И вдруг, подтянувшись, выпалил громко, отчетливо, желая, чтобы его слышали все на площади: – Билишмыщен з хонорем, з хонорем зложимы бронь[12]…

Мадатов расслабился и вдруг боковым зрением увидел подъезжавшего Тарашкевича.

– Что случилось?

– Фома Иванович передает, что нашел дом, а там…

За спиной треснул выстрел. Валериан еще ничего не успел подумать, а уже держал в руке саблю и разворачивал Проба. Но Ланской поднял руку, успокаивая полковника.

Чапский падал навзничь, и также медленно из опущенной его руки валился на землю маленький пистолетик вроде дорожного.

Капитан рухнул рядом с неширокой длинной лужей, едва не окунув голову в воду, перекатился на бок, передернул пару раз длинными ногами и успокоился. Несколько гренадеров, не дожидаясь команды, кинулись к командиру. Земцов тоже приблизился.

Один из поляков поднял голову, увидел русского генерала.

– Серце, – сказал он и для верности показал на левую сторону груди. – Згинул.[13]

Новицкий толкнул свою кобылу, подъехал к телу польского офицера.

– Хвáла![14] – коротко бросил он сверху, приложив пальцы к козырьку кивера.

– Хвала! – ответили, выпрямляясь, четверо, что подбежали к телу.

– Хвала! – грозно крикнули остальные.

Выскочил Рогов, начал командовать. Поляки двинулись с площади, перестраиваясь в колонну. Мертвого капитана на его же шинели несли первым.

Валериан вернулся к своему унтеру.

– Так что же там, Тарашкевич?

– Дом не простой. Офицеры стояли. Много бумаг осталось. Не по-нашему писаны.

Мадатов окликнул Новицкого. Подъехал еще и Ланской, выслушал охотника и приказал:

– Новицкий, быстро туда и каждый листочек прогляди до последнего слова. А ты, унтер, скажешь Чернявскому, чтобы поставил караул у дверей, и, пока ротмистр не закончит, не пропускать ни одного человека, кроме меня и полковников. Поняли? Быстро!..

Валериан уже собирался уводить гусар с площади, когда его окликнул Земцов.

– Помните, князь, поручика, которого корнет ваш обидел? Приезжали неделю назад извиняться.

– Разумеется, помню. Наверное, славный офицер будет.

– Уже не будет. Погиб на валу во время первой атаки. Я скомандовал отходить, перестроиться да снова ударить. А он решил всех прикрыть один, вместо роты. Ну и подняли его на штыки. Может быть, даже эти. – Земцов кивнул вслед полякам.

– Жаль. Храбрый мальчик.

– Что поделаешь, князь? Самые лучшие и погибают прежде других.

– Но мы-то с вами живы, Петр Артемьевич, – улыбнулся Мадатов.

Но Земцов продолжал смотреть так же сумрачно.