Кавказ. Выпуск XXVI. Сказания горских народов - стр. 28
И долго безумными глазами смотрел на него, а из окна башни Баксанук стрелял из винтовки, посылая пулю за пулей в камень на могиле жены.
Рассеялись утренние туманы, солнце на вечных снегах засверкало, а в душе Кара-Мурзы была темная ночь.
И упал он на землю, не застонал, а завыл, как воет тяжко раненый зверь. Воины собрались около него, смотрели и молчали.
Из башни вышел Баксанук, и лицо его потемнело…
Посмотрел он на Кара-Мурзу, презрительно усмехнулся.
– Ит-ден туган (рожденный собакой)! – проговорил он, плюнул, отвернулся и пошел в башню.
И снова загремели из ее окна ружейные выстрелы.
Вечером, когда зажглись огни на снегах, из ущелья поднялись туманы и заплакал холодный ветер, Кара-Мурза поднялся с земли и, шатаясь, побрел из аула.
В верховьях Чегема, в степи, стоит высокий курган. Народ его насыпал на могиле безумного гекуока Кара-Мурзы, который до глубокой старости пел песни о любви и умер в степи, в зимнюю ночь, занесенный снегом.
Из книги «Легенды Кавказа»
Князь, княгиня, хан и его племянник
В степях прибрежья Каспийского моря жил ногайский хан.
Был он богат и уже не молод, а не видел света, кроме степей и клочка моря; захотелось ему чужую страну повидать, на чужой народ посмотреть, и собрался он в дальнюю дорогу. Джигитом считал он себя, и дружины не захотел брать с собой.
– Если суждено мне погибнуть в пути, то не спасут меня и самые храбрые воины, – сказал он своим приближенным и уехал один.
Долго ехал он степью и видел, как от ветра песок поднимается, тучей несется и солнце собой заслоняет; видел степи, которые от выступившей на них соли блестели на солнце подобно стеклу.
Потом засинелись вдали леса, а в одно ясное утро увидел он и снеговые горы: высоко вдали поднялись они над лесами, над степными равнинами, и вечные снега на них загорелись алыми огнями.
День пути еще прошел, и хан подъехал к большому черкесскому аулу, протянувшемуся по левому берегу светло-синей Кубани.
От мальчика, которого он встретил на дороге, узнал он, что аул принадлежит князю Асланбеку Казаканову, и этот же мальчик указал ему княжеский двор.
Слуги князя приняли хана, ввели его в кунацкую, куда затем принесли кушанья и напитки.
Князь был в отлучке, дома оставалась княгиня.
Утром она пришла в кунацкую, приветствовала гостя…
Глянул на нее хан, поразился ее красоте и сказал:
– Какая ты красивая! Дай прикоснуться губами к твоим щекам…
Нахмурилась княгиня.
– Гость, – строго сказала она, – что ты сказал, пусть умрет.
А хан, как бы не слыша, продолжал:
– Ты удивительно хороша! Ты подобна цветку в степи: он глядит из травы и манит к себе…