Катрина: Реквием ангела, исповедь демона - стр. 12

Алая жидкость ручьями стекала с неё. Густой запах железа поднимался над Катриной вместе с паром.

В зрачках сапфировых глаз блеснул tapetum lucidum3 – взгляд брюнетки выхватил из темноты немаловажную деталь, объясняющую обстоятельства, в которых очнулась Катрина. Поодаль, у стены подвала лежала уродливая груда тряпья. В нелепых позах, сваленные одно на другое там валялись обескровленные трупы, ещё не тронутые тленом.

Похожие груды тел Катрине доводилось видеть в прошлом. При разных обстоятельствах. В одном случае это были расстрельные ямы, над которыми фашисты казнили евреев и славян4. В другом – крайняя мера, практикующаяся как акт исцеления в закрытом сообществе, частью которого являлась она сама.

Катрина пересчитала убитых. Столько разом загубленных душ ради продления её существования.

Она посмотрела на свои окровавленные руки и решила, что хочет это смыть.

Из подвала она поднялась на второй этаж в просторную ванную комнату, выложенную светлой плиткой. Она обнаружила, что в доме нет электрического света, но кто-то зажег повсюду свечи.

Внизу слышались разговоры и отголоски торжества. Очередного пустого и бессмысленного приема, призванного подчеркнуть единство и дружность кланов. Этот символический обычай носил весьма практичное свойство отвлекать всех от памяти о смутных временах, когда будущие лорды-маршалы враждовали и не могли поделить территории ореола своего обитания.

Пышные сугробы пены заполняли ванную, окруженную светом свечей. Катрина остановилась напротив зеркала, перед которым на столике с умывальником стоял бокал и бутылка Шато Мутон-Ротшильд. Огонь играл на золотой грозди винограда в руке фавна на этикетке. Урожай 1947 года. По выбору вина Катрина поняла, что это Виктор позаботился о её комфорте и распорядился всё устроить.

Она подступила ближе к зеркалу, и её алое отражение показалось из теплого полумрака. Катрину с ног до головы облеплял блестящий липкий слой крови. Она отогнула разрезанный край своей кожаной блузки без рукавов с рядом металлических пуговиц, тянущихся от плеча к узкой талии. Блузка повисла на одном плече, обнажив свежий рубец под ключицей. Остальные раны бесследно сошли с её окровавленного тела. Силы медленно возвращались к ней. Но шрам от серебряной пули сойдет не скоро, а может даже останется навсегда. Он заворожил и приковал внимание брюнетки.

Серебро делало их всех словно живыми и причиняло почти необратимые повреждения.

В отражении рядом проступили два желтых пылающих глаза.

– Все будут рады увидеть тебя невредимой, – раздался голос Зана позади Катрины. Его черная шелковая рубашка поблескивала в мерцающем свете свечей. Он, как и все, слышал, что Катрина пришла в себя и поднялась из подвала на второй этаж.