Катись, бывший! - стр. 7

Традиция пить чай у Шершневых зародилась после моей выписки из больницы. Когда я вышел, оказалось, что идти особо некуда. В пустую квартиру возвращаться не хотелось. Хотя Катя забрала все вещи, стены пропитались ее присутствием и разрушающим чувством вины. Моей.

Мы были счастливы.

Оставаться там дальше — неправильно. Поэтому я выставил квадратные метры, заработанные кровью и потом, на продажу без капли сожаления. В тот же день, как только переступил порог. Все, что дала мне эта жилплощадь, я получил.

Переезжать к отцу я не собирался. Перспективы пребывания в одном доме с ним пугали.

Желание свернуть шею человеку, который дал тебе жизнь, невозможно подавлять до бесконечности.

Я снял дом в том же районе, где жили Шершневы.

Присутствие рядом Лены, ставшей символом моего выздоровления, успокаивало. Первые дни она приходила в гости, но потом наши трезвые посиделки перенеслись в их уютную гостиную.

А еще за прошедшее время я ни разу не связался с Катей.

— Долго будешь зубы заговаривать?

Выныриваю из вялотекущих под строгий голос подруги. Лена невозмутимо поправляет кремовые брюки. Замечаю, что несмотря на ранний час, она выглядит так, словно только-только вернулась домой.

— Не понимаю, о чем ты, — привычно отшучиваюсь и, оттопырив мизинец, громко хлюпаю остывшим чаем. — Хочу выкупить дом. Планировал сегодня принять у Олега дела, но его не оказалось на работе. Потому и приехал, чтобы узнать, не сожрала ли одна подлая змеючка моего несчастного друга?

— Что. У тебя. К Ане? — отчеканивает потемневшая Лена.

Еще бы я сам понимал, что именно чувствую к ней. От Ани выворачивает мозг. Желание покорить норовистого воробья занимает мысли и заставляет кровь кипятком растекаться по синим прожилкам вен.

Так же, как и в прошлый раз.

Когда после двух месяцев нашего скоропостижного романа, я задолбался разгадывать загадку собственной биполярки и свалил обратно к любви всей жизни.

По крайней мере, тогда мне так казалось. Пока Катя не завела шарманку про ошибку, друзей и неверно выбранный путь.

Ебанутая.

«У пирожка течет повидло, змеючка», — вздыхаю про себя, а вслух отзеркаливаю вопрос, который бьет Лену под дых: — Что у тебя к Олегу? Вчера вы отвечали очень единодушно.

Ее лицо спокойно, но в чертах неуловимой тенью проскальзывает напряжение. Уголки губ болезненно дергаются, когда она косится на широкую лестницу и шумно выдыхает воздух. А потом по-змеиному сужает глаза и недовольно огрызается в ответ:

— Не я продавливала больничную койку последние месяцы. И ни я чуть не убила будущую чету Воробьевых.