Катись, бывший! - стр. 35

«Для Лазарева нарядилась?» — ехидничает внутренний голос, но я отгоняю его подальше.

Нет, не для него. Только для себя. Новый комплект, подаренный мамой, достала, потому что захотела. Имею право побаловаться натуральным шелком, а не скучным хлопком или синтетикой.

Смело сую ноги в мягкие тапочки-утки, подхватываю набор розовенького постельного белья и выхожу из комнаты.

Ничего, Лазарев, поспишь на простыне в сердечки. Ущемишь ненадолго свое мужское начало.

— Наконец-то! — закатывает глаза Кирилл, который все время, пока я мылась и переодевалась в спальне, бегал из кухни ко мне. — Дольга!

— Мамочке требовалось найти постельное белье. Мы же не оставим папу спать на коврике у двери? — мурлычу и добавляю мысленно: «Хотя я бы с радостью».

— Пафли, пафли! Там паста!

С ног едва не сбивает сумасшедший аромат сливочного соуса и специй. Желудок стонет от голода, а во рту скапливается слюна. Слышу, как на кухне гремит посудой Лазарев. Ненадолго закрываю глаза и отгоняю подальше провокационные фантазии.

В голову настойчиво лезут картинки мускулистого тела в одном фартучке. Цветастом. С лютиками. Как у мамы.

Но даже в нем голый Лазарев смотрится горячо.

Тьфу. Пора заводить отношения, Аня!

Сгружаю постельное белье на дремучий диван в гостиной. Тот противно скрипит и недовольно стонет. Окидываю взглядом комнату. Из приличного здесь только моя цветочная композиция сухостоев и миленький стеклянный столик.

Допотопный телевизор не в счет. Держу как раритет, но не включаю. Сломается, потом объясняйся с хозяйкой. Но Лазареву и этого хватит для ночевки. До сих пор в шоке от себя, что позволила ему вновь переступить порог квартиры.

Если бы не Кирилл, катить ему колбасой до дома за тридевять земель. Сын выклянчил вечер с папой, а я не отказала.

— Ну что, Лазарев, готов нас отравить?

Впархиваю на кухню и застываю.

Блядь.

Вот просто… Блядь.

Как же он хорош, мать вашу.

— Почти, — бурчит и совершает магические манипуляции с прожаренной до золотистой корочки курицей.

Точнее, отбитым и украшенным сухарями, филе. Все эта красота нарезается кусочками и кладется поверх домашней пасты со сливочным соусом. На фоне блюда даже наши тарелки ощущают стыд от своего невзрачного вида.

Рядом томится салат из свежих овощей под чем-то черным. Сую нос и подпрыгиваю, когда на меня рычат:

— Не трогай!

— Обалдел?! — возмущаюсь, но Лазарев ловко крутит ножом между пальцев.

Долбаный позер.

— Сначала подготовка, потом ужин.

Строго наставляет на меня острый кончик и отвлекается, когда Кирилл нетерпеливо дергает его за джинсы.

— Папа, я този гатовил! Скази, па!