Катерина - стр. 21
А если нас кто-нибудь увидит?
Мои руки двигались не переставая.
Не увидит.
Провел между ее ног.
А вдруг?
Поднял подол ее рубашки.
Да плевать.
Ее талия.
Мне – нет.
Ее зад.
Я наклонился и поцеловал ее губы язык дыхание. На ней была рубашка на пуговицах и короткая юбка, я запустил под них ладони, расстегнул и поднял. Целовал ее в шею, легонько покусывал соски через рубашку, стаскивал по ногам стринги. Направил ее руку к моему члену, она расстегнула штаны и достала его, я схватил ее обеими руками за зад, приподнял ее спиной к внедорожнику и ворвался в нее.
Глубоко.
Резко.
Мокро.
Мы оба застонали. Я медленно задвигался в ней целуя ее смакуя ее прижимая ее глубоко сильно мокро внутри у нее быстрее резче глубже истекая постанывая губы языки соски резко быстрее сильнее глубже ее руки на моей груди моей шее одна моя рука у нее на заднице другая на сиське быстрее сильнее глубже.
Истекая влагой.
Издавая стоны.
Было темно и тихо мы трахались на автостоянке прислонившись к машине я открыл глаза она смотрела на меня я смотрел на нее мы терлись друг о друга губами и языками она начала дрожать я улыбался заглядывал ей в глаза быстрее резче глубже и когда она задрожала, я кончил в нее, в мозгу у меня взорвалась слепящая белая волна
Радости
Наслаждения
Покоя
И бога
Она прошла через меня
В нее
Глубоко резко и влажно
Пульсируя
Содрогаясь
Она стонала и я стонал и мы кончали, мы кончали, мы кончали.
Мы кончали.
Радость
Наслаждение
Покой
И бог
На миг мы замерли. Я все еще был твердым у нее внутри. Я обнимал ее, она обнимала меня. Я поцеловал ее в шею. Прошептал: я люблю тебя. Она шепотом ответила: я люблю тебя, мы постояли минутку соединенные, она положила голову мне на плечо, стояла и дышала, мы стояли и дышали друг другу в шею, оба еще ощущали, еще ощущали, еще ощущали, резко, влажно и глубоко. Она отстранила меня и начала застегивать рубашку. Дождавшись, когда она справится, я улыбнулся, поцеловал ее еще раз, повернулся и ушел.
Я ушел вернулся туда где жил зашел к себе в комнату и уложил сумку. Заглянул в комнату Энди того самого который подарил мне ту книгу и оставил у него на постели записку с приглашением как-нибудь приехать в гости. Свой пикап я припарковал возле банка и переночевал в нем. Как только банк открылся, я зашел, сделал все, что надо было, и через двадцать минут вышел. Пикап я продал на стоянке для подержанных тачек и направился в аэропорт. У меня был паспорт, немного одежды, восемнадцать тысяч долларов дорожными чеками и тысячу двести наличными.
Я сел на самолет до Парижа.
Чикаго, 2017 год
Я сижу в комнате, где полно народу. Стулья рядами, все до единого заняты. Кое-кого из присутствующих я знаю, но таких немного. Одни приглушенно переговариваются, другие плачут, многие, как я, молча смотрят на ящик на невысоком пьедестале у дальней стены комнаты. В ящике – мой мертвый друг. На нем костюм, его волосы, длинные, светлые и непослушные при жизни, после смерти подстрижены, уложены и зачесаны вверх от лба. Кто-то, наверное, из похоронного бюро, нанес на его лицо грим, его глаза закрыты, руки сложены на талии, на запястье все так же поблескивают серебристые часы, с которыми он не расставался. Мысленно я слышу его смех, представляю, как он наблюдает за этой сценой и спрашивает, какого хрена. Он умер три дня назад. Сердечная недостаточность. Ему было сорок два года.