Картина маслом на холсте - стр. 3
Эрни дышал, но не воздухом этой комнаты, он дошёл до кресла, но его кеды не оставили следов на пыльном полу, он провёл пальцем по лакированному подлокотнику, но не оставил отпечатка. Он попробовал расстегнуть петлю на ленте, которой была подвязана портьера, но ничего не вышло. «Я как будто призрак… или персонаж видеоигры…» – подумал он и провёл пальцем сверху вниз по планкам жалюзи, зная, что ничего не произойдёт.
«Эрни! Пора назад!» – услышал он голос Тома, зазвучавший мягко, но отчётливо и громко, как будто прямо внутри его головы.
Эрни посмотрел на потолок. В том месте, откуда он упал, зиял овальный портал с клубящейся бирюзовой дымчатой субстанцией по краю.
Эрни оттолкнулся от пола, как от дна бассейна, и «всплыл». Его голова и плечи натолкнулись на что-то упругое, сопротивлявшееся, и он сам, как мяч, сильным ударом отправленный в ворота футболистом, натянув в одном месте сеть до предела, отскочил обратно, упав не на траву, а на пыльный пол. Теперь Эрни ощутил запах пыли и услышал, как запищала крошечная мышь, стоявшая на задних лапках в углу комнаты, возле портьеры. Её чёрные глазки-бусинки были полны недоумения и страха.
«Сконцентрируйся. Визуализируй Хранилище. На выходе сразу хватай меня за руку», – голос Тома в голове Эрни теперь звучал слабо, последние слова утонули в мертвенной тишине заброшенной комнаты, как будто Эрни терял сознание, а вместе с тем и способность слышать звуки и воспринимать слова. Эрни стало немного страшно. Конечно, если он не справится, Том не бросит его умирать здесь и спустится за ним, но ему совсем не хотелось из почти совсем взрослого, сильного, уверенного в себе парня вдруг превратиться в ребёнка, которого достают из лужи, в которую он сел.
Мышь снова пискнула и юркнула за штору, оставив на полу цепь бисерных путаных следов.
Эрни представил комнату, в которой хранились сны, такой, какой привык её видеть. Не современное, а старинное окно со всегда открытой форточкой, никаких жалюзи, никаких портьер, никаких рыцарей. Каждое утро из этого окна открывался новый вид, картина отражала общее настроение собранных за ночь снов. «Это… как будто нейросеть, только… живая», – однажды сказала Нина, любуясь нежным утренним пейзажем. «Вроде того», – не без улыбки ответил Эрни.
На этот раз за окном летал дракон, покрытый золотой чешуёй. Он парил над океаном. Когда он летел высоко, водная гладь отражала небо и золотой силуэт, похожий на огромную птицу. Когда дракон летел над водой, он приближался, экран окна транслировал его бреющий полёт. Океан в это время был уже не зеркальной гладью – под бурными волнами бурлила жизнь – в самых крайних своих проявлениях, а дракон из золотого превратился в огненного. Пар его ноздрей испарил океан, под ним оказалась сухая земля, растрескавшись и разверзнувшись, она обнажила лаву.