Карфаген должен быть разрушен - стр. 33
Простившись с юношей, Полибий побрел домой. «Вот он, Рим, во всей своей красе, – думал он. – Варварский город. Но ведь и здесь есть мыслящие люди, любящие поэзию и науку. Хорошо бы познакомиться с Сульпицием Галом. Человек, увлекающийся философией и астрономией, должен быть интересным собеседником».
«Полибий, радуйся, произошла беда. От какой-то непонятной болезни в один день и час скончались маленький Филипп и воспитатель царских детей Эвагор. Заботы о похоронах легли на меня. Персею разрешили проводить младшего сына. Но и тут его сопровождали двое стражей. Если бы ты видел лицо несчастного отца… Стражи не дали мне даже сказать ему несколько слов в утешение. Утром моя подушка была мокра от слез.
Александр теперь живет у меня. Братья были удивительно похожи и внешне, и по характеру. И так дружны! Несколько дней Александр не находил себе места. А потом немного успокоился. Он стал вырезать по дереву. Я ему рассказал о поразившей меня картине “Страдание Геракла”, которая украшает наш храм. Помнишь, тот, что у восточной гавани. И по рассказу он пытался воспроизвести изображение. Голова Геракла у него получилась прекрасно. Но работу он не завершил, увлеченный другим сюжетом. Несколько дней назад какой-то человек из Антиохии, пришедший повидать мальчиков и заставший в живых одного Александра, передал ему небольшую гемму удивительной работы. На ней изображена Лаодика, женщина редкой красоты. Мальчик не расстается с изображением матери, покрывает его поцелуями. Как это все вынести – смерть брата, разлуку с отцом и матерью, эту чуждую враждебную обстановку! Александр задумал картину “Персей и Андромеда”. Я молю богов, чтобы этот труд не разочаровал его.
Будь здоров. Телекл».
Грекостасис
С тех пор как Рим соприкоснулся с греческими полисами юга Италии и Сицилии, на этой площадке рядом с курией решения сената дожидались греческие послы, отсюда ее название «грекостасис», или «стояние греков». Если бы эти шумящие листьями вязы могли знать мысли тех, кто прижимался спинами к их стволам, они давно бы засохли, ибо трудно отыскать другое место, где было развеяно столько надежд и родилось столько молчаливого гнева. Вытоптанная площадка в тени деревьев уже не вмещала всех просителей: вслед за греками сюда нашли дорогу карфагеняне, египтяне, македоняне, сирийцы, евреи, каппо-докийцы, армяне, иллирийцы, фракийцы, сарматы, но она продолжала называться, как и три века назад, грекостасисом.
Вот и сегодня под вязами неторопливо или нервно прогуливалось несколько десятков послов в самых разнообразных одеяниях. Карфагенян можно было узнать по смуглым лицам и шитым золотом гиматиям. Наверное, они вновь явились с жалобами на набеги римского союзника нумидийского царя Масиниссы. Эти двое – светлолицые, в кожаных браках