Карантин - стр. 20
Действительно: наше Дерево отражалось дважды, нет, даже трижды! – в стеклянных дверях палаты, в стеклянных дверях тамбура и в стеклянной стене. Казалось: мы сидим в аквариуме, или в батискафе! – а вокруг нас колышется лес водорослей… И эта таинственная игра света и теней на стенах!.. Я поймала себя на том, что уже не вижу замызганных стен, а вижу лишь игру живых теней…
– И тени на стенах красивые, правда?
– Да… – прошептала Ксюнечка. Но взгляд у неё был печальный и отрешённый.
И вообще в первые три дня она почти не говорила. Только просила: «Почитай про обезьянку Тото». Или: «Расскажи что-нибудь. Какую-нибудь сказку».
И я ей рассказывала. Про Золушку, про Снежную королеву и про Спящую красавицу. Оказывается, я тоже умею рассказывать сказки. А не только папа.
* * *
Я сказала Ксюше: «Нам тут лежать долго, детка. Наверное, месяц».
– Почему так долго? – её глаза наполнились слезами.
– Чтобы выздороветь окончательно. Но я тебе обещаю, что этот месяц мы проживём очень интересно и счастливо.
И я принялась составлять список: что нам нужно для жизни в этих условиях.
Прежде всего – прикрыть убожество этих стен. Для этого нужны старые детские книжки с весёлыми картинками, чтобы не жалко их было разорвать и развесить картинки по стенам – закрыть чёрные пятна от газосварки и дыры. Ещё нужны жёлтые кленовые ветки, ветки рябины с яркими гроздьями… Красивая клеёнчатая скатерть – замаскировать ржавую батарею. Так… Ещё нам нужен магнитофон с песнопениями отца Романа, медитативной музыкой и Джо Дассеном – всё наше с Ксюшей любимое. Ещё нужны надувные шарики, ножницы для вырезания, головоломки, фломастеры, альбом, краски и кисточки… И, конечно, букет цветов!
Вручила папе список из двадцати пунктов. На следующий день он всё принёс – кроме красивых жёлтых веток. Принёс почему-то зелёные. «Я же тебя о жёлтых ветках просила, – обиженно укорила я его. – Нам нужны яркие цветовые пятна в палате: яркие, солнечные!» – «Да я понимаю… Только нет ещё жёлтых веток – всё зелёное» – «А…»
– А я, ты знаешь, с того дня, как вы уехали, даже посуду ещё не помыл, – признался Гавр.
Я смотрела на него в полном ошеломлении: прошла ведь вечность! И он за эту вечность не успел помыть посуду?!
Но это для нас с Ксюнечкой – вечность, а для нашего папочки – три страшных дня, которые он метался между работой, больницей и магазинами: в поисках того, что ела бы, что пила бы Ксюнечка… Лишь к ночи возвращаясь в пустой дом, где его охватывала тоска… Но он тут же принимался собирать для нас сумку, стараясь не упустить ни одну из моих просьб.