Капитанская дочка. Истина - стр. 13
– Господи владыко! ничего кушать не изволит! Ох, как убивается по чужому горю. Знать, будет толк из дитяти, но ждут его чахотка и Сибирь…
Следующим утром я явился к комендантскому дому, у которого увидел на площадке человек двадцать стареньких инвалидов с длинными косами и в треугольных шляпах. Они выстроены были во фрунт. Впереди стоял комендант, старик бодрый и высокого росту, в колпаке и в китайчатом халате. Увидя меня, он ко мне подошел, сказал мне несколько ласковых слов и стал опять командовать. Я остановился было смотреть на учение; но он просил идти к Василисе Егоровне, обещаясь быть вслед за мною.
– А здесь – прибавил он – нечего вам смотреть.
Василиса Егоровна приняла нас запросто и радушно, и обошлась со мною как бы век была знакома. Инвалид и Палашка накрывали стол.
Что это мой Иван Кузмич сегодня так заучился!– сказала комендантша. – Палашка, позови барина обедать. Да где же Маша?
Тут вошла девушка лет четырнадцати, круглолицая, румяная, с светлорусыми волосами, гладко зачесанными за уши, которые у ней так и горели.
С первого взгляда она не очень мне понравилась, хотя я и не смотрел на нее с предубеждением: Маша, уже в этом возрасте требовавшая к себе обращения по имени-отчеству – капитанская дочь, как-никак, выглядела совершенною дурочкою. Она села в угол и стала шить.
Между тем подали щи. Василиса Егоровна, не видя мужа, вторично послала за ним Палашку.
– Скажи барину: гость-де ждет, щи простынут; слава богу, ученье не уйдет; успеет накричаться.
Капитан вскоре явился, сопровождаемый кривым старичком.
– Что это, мой батюшка? – сказала ему жена. – Кушанье давным-давно подано, а тебя не дозовешься.
– А слышь ты, Василиса Егоровна, – отвечал Иван Кузмич, – я был занят службой: солдатушек учил.
– И, полно! – возразила капитанша. – Только слава, что солдат учишь: ни им служба не дается, ни ты в ней толку не ведаешь. Сидел бы дома да богу молился; так было бы лучше. Дорогие гости, милости просим за стол.
Я счел за благо не высказывать удивление капитанским неумением обучить службе пару десятков солдат. Придержал при себе и мнение о бесхистростном признании в означенной глупости его женой в присутствии малознакомого офицера, равно как и о суждении о пользе молитв вместо военных учений.
Мы сели обедать. Василиса Егоровна не умолкала ни на минуту и осыпала меня вопросами: кто мои родители, живы ли они, где живут и каково их состояние? Услыша, что у батюшки триста душ крестьян, «легко ли!» – сказала она; – «ведь есть же на свете богатые люди! А у нас, мой батюшка, всего-то душ одна девка Палашка; да слава богу, живем помаленьку. Одна беда: Маша; девка на выданьи, а какое у ней приданое? частый гребень, да веник, да алтын денег (прости бог!), с чем в баню сходить. Хорошо, коли найдется добрый человек; а то сиди себе в девках вековечной невестою».