Каникулы - стр. 25

Бом! Бом! Звук гонга заставил меня вздрогнуть. Мы наскоро проглотили таблетки активированного угля и выскочили на улицу.

Джи Хе уже успела вернуться и приглашала всех на лекцию. Мы забросили пустые бутылки в дом и направились в столовую – в этот раз лекция должна была пройти там. Когда мы вошли, стол уже был чист, и на нем стоял проектор для презентации. Все, кроме Ха Енг, были в сборе. Лекцию вела сама Джи Хе.

Уже с первых слов стало ясно, что это была не лекция – проповедь. Джи Хе рассказала о том, как была потеряна в юности, как сбежала от родителей и бродяжничала, напиваясь в неблагополучных районах Пусана, где она тогда жила. А потом ее спасло слово Ким Тэ Хо, которое и мы теперь должны принять.

Говоря, она едва не плакала, и я могла поклясться, что она не врет. Но… Неужели этому Ким Тэ Хо мало адептов? Зачем ему еще и мы?

Снова и снова Джи Хе повторяла, что мы должны открыться для учения, которое несет Ким Тэ Хо и которое, по ее словам, уже живет в нас. Джи Хе называла Ким Тэ Хо словом «могса». Его значения мы с сестрой не знали – помогли слайды. Рассказывая о международной деятельности того, что она до сих пор называла «молодежное движение „Лидеры новой Азии“», Джи Хе показала слайд, на котором Ким Тэ Хо сидел за круглым столом в окружении людей европейской внешности. Перед ним стояла табличка с именем на двух языках. По-корейски было написано: «Ким Тэ Хо могса». А по-английски: «Пастор Тэ Хо Ким».

Сомнений не осталось – мы оказались в лагере сектантов. Но несмотря на это, ни тогда, ни после мы не слышали ни от кого здесь о Боге. Это удивило меня, а позже я узнала, что даже само слово «Бог» позволено произносить только Пастору. Он один благословлен нести высшую волю. Ему одному она открыта и доступна. И так же, как о Боге, никто здесь не говорил и о нем самом. Все, что рассказывала нам Джи Хе, и все, что могли обсуждать остальные, – слова проповедей, сказанные Пастором когда-то. И ни слова о нем. Кто он на самом деле и где он сейчас – спрашивать было бесполезно. «Пастор всегда с нами», «Пастор в каждом из нас», «Пастор совсем рядом». До поры до времени все это звучало сектантским бредом, которому я не придавала значения. Тогда я думала только о том, как сбежать.

Наши знания о месте, где мы находились, ограничивались названием провинции. Где конкретно в Чолланам-до располагался лагерь и что еще было поблизости, мы не имели понятия. Мы не знали даже, как далеко находится так называемая «клиника», принимающая работников-волонтеров из лагеря, и как туда добраться. К тому же мы не были уверены, что нам вообще стоит там появляться: «клиника» могла оказаться и не больницей вовсе, а подразделением секты.