Канцелярская резинка - стр. 24
– Почему вы не хотите нас выслушать? Как бы это глупо не звучало, но старик убийца. Не я! – все пытался достучаться к ним, – я просто жертва обстоятельств. Поймите же вы, я не убивал!
Все трое ещё несколько секунд смотрели в мою сторону, прежде чем вернуться к своим делам. Двое продолжили неохотно перебирать какие – то бумаги, третий – главный, вернулся к чашке горячего кофе. Его крепкий аромат доносился до самой камеры, и он был чертовски приятным. Настолько, что я вдруг пожалел, что раньше, употреблял этот напиток.
Восемь с лишним минут. Именно столько мне понадобилось, чтобы смириться с очередным провалом сегодняшнего дня, наблюдая за стрелкой настольных часов, что непреклонно следовала по кругу приближая мою дальнейшую тяжелую участь.
Я вернулся на твёрдый пыльный матрац, что был устелен поверх дощатой койки.
– Что ты им рассказал? – разлегшись, пытался успокоиться я.
– Все как на духу. Всю правду. Что я принёс этот яд, с целью их отравить насмерть, а ты лишь подсыпал его по моей просьбе.
– Просьба? Это ты называешь просьбой? – снова завёлся я вскочив с кровати, – просьба – это когда вежливо спрашивают, а то что сделал ты, это называется обманом и шантажом! Может мне изменяет память, но что – то я не припомню фразы «о великодушный сударь, не изволите ка вы подсыпать яду, вот тем троим негодяям, что вероломно обесчестили мою внучку».
– Да да. Ты прав. Это был шантаж. Но а что мне оставалось?
– Ты не передо мной это признать должен, а вон перед ними. Перед законом и его служителями. Им ты эту историю поведать не хочешь?
– Я все им рассказал. Добавить там нечего. Я не упустил ни одной детали. И даже о том, как трусливо сбежал и оставил тебя одного.
– Ты уверен, что рассказал им все? – никак не отставал от него я.
– Да, черт возьми! Уверен! Маразм ещё не до конца поразил мой высыхающий мозг!
– Твой больной воспалённый мозг, сам поразит что угодно. Или кого угодно. Вот возьмём меня например: всю свою сознательную жизнь, я не кому не верил. Отец бросил нас с матерью, когда мне было шесть. Ушёл к другой женщине. Мама так и не смогла пережить его измену. На время она замкнулась, занявшись рукоделием. Из разноцветных канцелярских резинок она создавала оригинальные и неповторимые картины используя гвозди или острые кнопки, забыв о моем существовании на долгое время. Моим воспитанием тогда занималась бабушка. Её мать. Она говорила мне, что мама скоро вернётся, что ей нужно побыть одной. И я терпеливо ждал. Спустя время, так и не справившись с утратой, мать отправилась на поиски отца. И больше я её не видел. Бабушка растила меня одна. Пока не умерла. Я все спрашивал её когда вернётся мама, а она отвечала что скоро. Каждый раз она твердила мне одно и тоже: «она любит тебя, и скоро вернётся», говорила бабушка, – я вдруг понял, что эту историю не рассказывал ни разу в жизни, ни одному живому человеку, но сейчас, я был готов продолжить, – я слышал эти слова и верил ей. Вера постепенно угасала, но эти слова меня успокаивали. Они были панацеей от всех болезней и невзгод. Каждый раз, когда мне становилось плохо, я вновь и вновь спрашивал. И каждый раз получал один и тот же ответ. И вот однажды бабушки не стало. Мне было четырнадцать и меня забрали в интернат. Вот тогда то я и перестал верить. Меня обманывали самые близкие и родные мне люди, и веры к остальным во мне не осталось ни капли. И без неё я прожил ещё прекрасных тринадцать лет. Тринадцать лет, я довольствовался тем, что мне осталось от родителей. Огромная коробка этих самых резинок и недоверие ко всему окружающему миру. Но тут появился ты. И моя резиновая защита лопнула.