Канцелярская крыса. Том 1 - стр. 42
«Не государственное учреждение, а какой-то зловещий готический особняк, – с нервным мысленным смешком подумал Герти. – Сюда бы этого писаку, Стокера, любимца публики, автора вдохновенного чтива про румынских вампиров…[27] Еще немного, и я поверю, что в здешних чернильницах человеческая кровь, а депеши печатают на человеческой коже».
Но больше всего поразили его служащие канцелярии. Сначала Герти вовсе казалось, что, кроме него и привратника, здесь никого нет, а единственными обитателями канцелярии являются рассохшиеся предметы мебели. Но это было не так.
Пока они шли коридорами, ныряя из одного помещения в другое, столь же странно обставленное и неуютное, Герти то и дело слышал хорошо знакомый ему шелест бумаги и как будто прочие канцелярские звуки – плеск чернил, треск проржавевших пружин в глубине стульев, легкий звон стекла. Едва ли подобные звуки могли родиться без участия человека. Герти стал присматриваться и вдруг обнаружил, что комнаты и кабинеты вовсе не безлюдны.
Чиновники канцелярии передвигались бесшумно, даже половицы не скрипели под их начищенными ботинками. А останавливаясь, они сливались с фоном и предметами обстановки, делаясь едва ли не невидимыми. Все они были облачены в такие же черные люстриновые костюмы, от которых Герти сделалось не по себе. Совершенно одинаковая одежда, очень строгая и идеально вычищенная, ни дать ни взять униформа городской похоронной команды.
У всех – белоснежные рубашки, серебряные запонки и аккуратно повязанные шелковые галстуки. У всех – смазанные бриолином волосы, уложенные так тщательно, что ни единый волосок не выбивался на сторону. У всех – бледные выбритые лица, на долгие годы забывшие прикосновение солнечного света, лица подземных обитателей, скупые, острые, невыразительные. И взгляд… Показалось Герти или нет, но и выражение глаз у чиновников канцелярии было на удивление похожим. Их взгляд не пронзал навылет, как пишут обычно в беллетристике про морских капитанов, солдат и коронованных особ, он был другого свойства. Холодный и по-крысиному безразличный, он скользил с механической размеренностью по какому-то сложному алгоритму и, встречаясь с человеческими глазами, на миг замирал. В этот самый миг человеческое сердце проваливалось на пару дюймов куда-то вниз, делаясь свинцово-тяжелым, бессильное сокращаться и толкать кровь.
Чиновники работали в полном молчании. Они сидели за письменными столами, перебирая бумаги, разглядывая обрывки телеграфных лент, листая толстые пыльные тома с невыразительными переплетами. Все эти операции производились едва ли не в полной тишине, что было не только непривычно, но и противоестественно. Даже печатные машинки под их бледными пальцами работали на удивление тихо, приглушенно. Сложно было поверить, что за толстыми каменными стенами находится живой и шумный колониальный город, раскаленный солнцем, с рычащими паромобилями, живыми людьми, поющими птицами… Хорошо знакомый с ежедневной работой канцелярии, Герти ощущал себя тут не на своем месте.